вычка къ дѣятельности беретъ верхъ: они разсматриваютъ практическіе взгляды со всѣхъ сторонъ и оцѣниваютъ ихъ очень вѣрно; они не падаютъ предъ силою обстоятельствъ, не опускаются до злобнаго фразерства и цинической лѣни — съ доса
ды, что ничего великаго сдѣлать нельзя, — а до конца идутъ противъ враждебной силы, и если не успѣваютъ ее покорить, то падаютъ, звукомъ самого паденія созывая на трупъ свой новыхъ самоотверженныхъ дѣятелей. Но такихъ крѣпкихъ людей немного. Большая часть не выдерживаетъ враждебнаго напора и гибнетъ нравственно, безъ пользы, а часто даже съ вредомъ и для другихъ. Въ об
щественномъ отношеніи, разумѣется, хвалить ихъ нечего: они всегда являются въ обществѣ или ту
неядцами, или мошенниками. Отъ этого мы и не
думаемъ ихъ оправдывать, равно какъ и не думаемъ возвеличить ихъ бездѣйствіе на счетъ незамѣтной дѣятельности скромныхъ труженниковъ. Мы толь
ко хотимъ сказать, что въ сущности своей талантливыя натуры даютъ больше задатковъ хорошаго развитія, нежели благопріятныя, милыя, послушныя и т. д. дѣти — и что при благопріятныхъ обстоятельствахъ ихъ развитіе принесло бы хорошіе плоды. Мы можемъ сравнить ихъ пожалуй съ плодо
родной землей. Засѣйте гдѣ-нибудь въ окрестностяхъ Петербурга хорошую почву (если таковая найдется) маисомъ, рожью и крапивой. Маисъ, разумѣется, не примется по причинѣ разныхъ преле
стей петербургскаго климата, а рожь заглушена будетъ крапивою. Вотъ поле и не годится никуда. Какъ же можно сравнить его по плодамъ съ дру
гимъ, довольно, правда, скуднымъ полемъ, которое, однакоже, выростило рожь, хотя и очень тощень
13* •