5

торой оно произносится. А какая трибуна въэтомъ отношеніи дъйствительнъе сценической? Вотъ по- чему мы боимся, чтобы и слово нашей сцены не потеряло всякой силы, какъ потеряло его, напр., слово современной французской сцены, на которой оно, это слово, дълается простой приправой, про- стымъ поводомъ ко всякаго рода непотребнымъ явленіямъ, оскорбляющимъ чистый вкусъ и нрав- ственное чувство. Напрасно парижекая молодежь, студенты, съ благороднымъ негодованіемъ отверты- ваются отъ безчинствъ Коры Нирль и энергически требуютъ прекращенія ея представленій: не будеть Коры Пирль, явятся другія Коры-и дъло непсправимо, хоть брось. Если у французовъ дъло составленія драматическахъ произведеній обратилось въ ръши- тельный промыселъ, если тамъ существуютъ осо- бенные промышленники, которые вдвоемъ, втроемъ поставляютъ новости для парижскихъ сценъ, то мы имъемъ причины бояться, чтобы чего нибудь по- добнаго не оказалось и у насъ вРазвъ мы недавно не были свидътелями того печальнаго явленія, что одинь драматическій писатель (да еще изъ лучшихъ нашихъ), видя нъкоторый успъхъ сначала въчтеніи, а потомъ въ сценическомъ исполненіи, піэсы дру- гаго драматическаго писателя, берется за тотъ-же сюжетъ, подвергаетъ его незначительнымъ варіа- ціямъ и сработанную такимъ образомъ піэсу свою хлопочеть поставить на сцену? Что это, какъ не начало драматнческой промышленности. При этихъ ли условіяхъ слово нашей сцены можетъ быть кръпко и вліятельно ? А мы прежде всего хо- тимъ, что бы оно было таково. Вотъ почему насъ ничто не оскорбляетъ такъ тяжело, какъ то пусто- словіе, которое неръдко приходится слышать намъ со сцены; вотъ почему мы не перестанемъ отвра- щаться отъ всего, недостойнаго высокой сцени- ческой трибуны. Фельетонисть Русскаго Инвалида (№ 22) спрашиваетъ: «Что будетъ съ нашими начи- «нающими писателями, если каждое ихъ произведе- «ніе будетъ систематически втаптываемо въ грязь «нашими классиками-рецензентами?»-Они, эти на- чинающіе писатели, должны будуть прежде всего учиться великому и трудному дълу- быть писате- лями. Въ ученьи въ извъстной цодготовкъ нуж- даются и геніи; и самый Шекспиръ не во всеору- жіи драматическаго писателя лежаль въ своей страт- Фордской колыбели, и Шекспиру нужно было пред- варительно узнать творенія Эврипида, Плавта, Те- ренція, Сенеки, Боккачіо, Петрарки, Аріоста, чтобы сдълаться тъмъ, чъмъ онъ сдълался, т. е. міро- вымъ геніемъ и едва-ли досягаемымъ образцомъ для драматическихъ писателей всъхъ временъ и наро- довъ. А нъмцы дошли до своего Шиллера развъ не путемъ благодьтельнаго обращенія къ Шекспиру и классицизму, обращенія, совершеннаго Лессин- гомъ? A развъ не этимъ-же самымъ путемъ въатхвноно дъль развитія русской сцены пошли было и нашио предки? Царевна Софья Алексвевна переводитъа мольеровскаго «Доктора принужденнаго»,чуть-ли не ей-же принадлежитъ русскій переводъ и дру- гой комедіи Мольера «Драгія смъянпыя» (Les pre-лись Gleuses ridicules), въ 1757 г. Кропотовъ переводитъ

для сцены «Тартюфа» и «Школу мужей», въ 1770 играется «Евгенія» Бомарше и Дмитревекій пре- восходно исполняетъ роль Кларандона, въ 1780 г. императрица Екатерина II передвлываетъ шекспи- ровскихъ «Виндзорскихъ проказницъ» въ піэсу подъ названіемъ: «Вотъ каково имъть корзину и бълье», въ 1787 г. играется русскими актерами другая ко- медія Бомарше «Фигарова женидьба», въ томъ же году въ Нижнемъ Новгородъ является въ печати «Жизнь и смерть Ричарда III короля англійскаго» Шекспира, наконецъ Карамзинъ переводитъ въ 1786 году шекспировскаго «Юлія Цезаря»,оЭмилію Га- лотти» Лессинга, другая піэса котораго «Сара Самп- сонъ» играется еще прежде въ 1784 г., а въ 1793 г, являются на русской сцень уже Шиллеровскіе «Раз- бойники» ит. д. ПословамъІова, «у дъдовъ-мудрость, у старцевъ--разумъ», и намъ, поэтому, не худо бы взять примъръ съ нашихъ стариковъ. Пускай друrie, одаренные болье зоркимъ зръніемъ, чъмъ наше, оты- скиваютъ новые пути къ развитію и преуспъянію русской драматической поэзіи и русскаго драма- тическаго искусства. Пускай эти новоизысканные пути освъщаются иными, болье яркими свъточами, какимъ хочетъ быть, напр., будущій петербургскій журналь господъ Съровыхъ «Театръ и музыка», объ- щающій въ объявленіи своемъ, какъ что-то досель небывалое и невиданное, и серьезность взгляда, и до- казательность убъжденій, и безпощадную правду и проч.! Намъ не подъ силу гнаться за этими яркими свъточами и нашъ маленькій фонарикъ не переста- неть освъщать тоть путь, который намъ пока не перестаетъ прямымъ и единственно веду- щимъ къ цъли. Вотъ почему мы боимся, какъ бы съ этого пути не свели и не повели глухимъ проселкомъ нашу публику,вкусъ которой, разъ подвергнувшись сильной порчь, съ трудомъ мо- жеть впосльдствіи поддатьси исправленію.(До- вольно для этого вспомнить, что пагубныя съмена первоначальнаго воспитанія, положенныя въ Неронь единственными сначала воспитателями его-тан- цовщикомъ и цирюльникомъ, не могли быть впо- слъдствіи заглушены всъми усиліями мудраго и бла- гожелательнаго Сенеки, и изъ его питомца, испор- ченнаго человька, вышелъ императоръ-тиранъ).Мы не желали бы, чтобы съ прямаго пути сходили и наши артисты, потому что на всякомъ другомъ пути, говоря словами пророка Іереміи, достоянін ихъ не полезна будуть имь и поступь ихъ будетъ не тверда и не осмыслена; а намъ хотьлось бы, чтобы на буду- щее время петербургскіе журналы, хоть бы тБ-же Отечественныя Записки, съ большимъ правомъ могли сказать: «въ Москвъ идутъ хорошо и смъло».віднон Этимъ мы заканчиваемъ наше напутственноеот- кровенное слово истекшемутеатральномусезону посъ надеждою ожидаемъ будущаго сез она.ваонудо во ая тмат ово ахат уннзатоогнкза

вотвенн

онжун

таыдотой

неоg оп ПЕТЕРБУРГСКE ТЕАТРЫтвавт оохонно

На святкахъ, въ продолженіе трехъ дней, дава- на петербургскихъ театрахъ, кромъ вечер- нихъ, и утреннie спектакли. Немного бывало пось