особеннаго, потому что онъ слишкомъ высокаго сана и это-то преимущество именно она и презираетъ въ герцогъ. Если бы она сама не раззмотръла издали этого тонкаго высокомърія ея царственнаго жениха въ его посланіяхъ, посредствомъ которыхъ онъ добивается ея любви, то разв ъ она могла бы отдълываться отъ нихъ отказами и прово- лочками, развъ она могла бы отвъчать на нихъ такимъ ръзкимъ отказомъ? Развъ она не могла осмъивать именно тотъ тонъ величія, которымъ онъ велитъ ей сказать, что онъ цънитъ не владънія и обрашаетъ вниманіе не на ея богатство? Въдь она все таки настолько далека отъ холодности и презрънія, что ея гордое пренебреженіе вы- зывается именно природою самого герцога, и невольно чувствуешь, что онъ самъ даетъ ей для этого достаточ- ный поводъ. Примъръ Орсино показываетъ намъ, какъ чрезъ такое самообожаніе, такое медлительное уныніе, безцъльное стрем- леніе и рождающееся отъ того вялое бездъйствіе тер яются самая цъль и предметъ страсти. И поэтъ не пропустилъ слу- чая этотъ примъръ, или этотъ урокъ сдълать еще впечатли- тельнъе посредствомъ поразительной противоположности. Шутъ не хуже Оливіи понимаетъ болъзнь герцога и предписы- ваетъ противъ нея превосходноелъкарство. «Такихъ людей, говоритъ онъ, надобно бы посылать въ море, чтобы они занимались всъмъ, не находя нигдъ цъли, потому что когда не знаешь куда идешь, то зайдешь всего дальше». Въ противоположность этому существують натуры, кото- рыя предаются какой нибудь единственной склонности, забы- вая обо всъхъ другихъ, бросаются прямо въ приключенія, не вдаваясь въ мечтанія и сохраняя всю свъжесть чувства. Такой образецъ представилъ Шекспиръ въ молодомъ Се- бастіань: это совершенно неиспорченный, свободный духомъ юноша; онъ предпринимаеть съ сестрою морскую поъздку, претерпъваетъ кораблекрушеніе, при чемъ оказывается мужемъ по смълости, является предусмотрительнымъ въ опасности; будучи выброшенъ на землю, онъ съ теплою любовію оплакиваетъ сестру, но, подобно сестрь, ско- ро составляетъ планъ своей ближайшей будущности и всегда является ръшительнымъ, твердымъ, неутомимымъ, свободнымъ въ мысляхъ и поступкахъ. Беззаботно ввъ- раясь судьбъ и своей доброй природъ, беретъ онъ у ка- питана кошелекъ, не зная, чъмъ онъ отдастъ за него, и тратитъ этотъ щедрый подарокъ только на то, чтобы освободиться отъ скучныхь собесъдниковъ; непредвидънно запутанный въ приключеніе самаго удивительнаго, самаго волшебнаго свойства, онъ идетъ на него прямо съ свът- лымъ чувствомъ, не оглядываясь назадъ; вовлеченный въ ссору съ гуляками, онъ смъло возвращаетъ полученные имъ удары и доказываетъ Оливіи, что онъ съумъетъ осво- бодить ее оть ея пустыхъ гостей. Очарованіе такой свъжей и побъдоносной натуры должна испытывать не одна Оливія. Поэть позаботился показать, что инстинктив- ное чувство графини происходитъ не отъ женской слабости, потому что и мужчины совершенно раздъляютъ его съ нею. Твердый капитанъ Антоніо привязанъ такимъ же слъпымъ влеченіемъ дружбы и любви къ этому юношь; онъ слъ-

зомъ несутся мысли Мальволіо, прикованы также взоры и сердце герцога Орсино, человъка, отличающагося боль- шими достоинствами и преимуществами. Сама Оливія, хо- лодно встръчающая его любовь, находитъ его добродътель- нымъ, смълымъ, ученымъ, храбрымъ, красивымъ и бога- тымъ. Его душу, пылающую любовью къ Оливіи, повиди- мому, движетъ глубокое чувство святой нъжности и искрен- ности. Погруженный въ уныніе, онъ убъгаетъ всякаго шума во всемъ его окружающемъ; охота и другія забавы ему падоъли; перемънчивый и прихотливый во всемъ, онъ, кажется, хочеть оправдать это непостоянство продолжи- тельностью своей любви. Доставить ей тончайшую и силь- нъйшую пищу-вотъ единствепная цъль его дъятельности, и для этого-то онъ ищетъ уединенія въ природъ, слушаетъ музыку. Изъ дома графини онъ зазываетъ къ себъ шута, который своимъ звучнымъ голосомъ поетъ ему пъсни о безнадежной, отверженной любви. Мягкая поэтическая на- тура герцога съ помощью нъжнагочувства сдълала что-то въ родъ народной пъсни изъ его обращенія къ любимцу Цезаріо, что-тостоль изысканное и вмъсть столь простое, что только можетъ создать лирическая сила любви; онъ наслаждается до пресыщенія этими нъжными, задушевными напъвами, которые раздаются словно эхо самого сердца. Это стрем- леніе дойдти до крайности въ своей любви, въ своемъ уныніи и во всъхъ своихъ склонностяхъ, которые впро- чемъ однородны и соединяются въ немъ съ господствующею страстью, проявляется во всемъ, что герцогъ дълаетъ и говоритъ. Желанія пресльдуютъ его, какъ псы, и травятъ его до утомленія; онъ любитъ,-какъ говоритъ его по- сланный, «Съ потокомъ слезъ, «Съ благоговъніемъ, съ огнемъ молитвы, «Со вздохами, звучащими въ громахъ любви». Онъ самъ называетъ свою любовь благородною, какъ свътъ; онъ сравниваетъ ее съ ненасытимымъ моремъ; никакая другая любовь, а еще менье любовь женщины, не похожа на нее; онъ всюду выставляетъ ее напоказъ и передъ музыкантами, и передъ своей свитой; моряки го- ворятъ о ней. Такая наклонность къ преувеличенію по- буждаетъ насъ ближе вглядъться въ неподдъльность этой неподдъльнъйшей любви. Почти кажется, что или герцогъ болъе влюбленъ въ самую любовь свою, чъмъ въ свою возлюбленную, или онъ свою безплодную страсть болъе питаетъ въ своемъ воображеніи, чъмъ въ сердць, то есть, что его любовь болье порожденіе фантазіи, чъмъ истиннаго чувства. Віола говорить ему, что у мужчинъ любовь бо- лье на словахъ, что они болъе говорятъ и клянутся, что они больше увъряютъ въ ней, чъмъ въ самомъ дълъ ее чув- ствують, что они богаты въ увъреніяхъ и бъдны въ любви. Оливія должна видъть это во всемъ настоятельномъ сва- товствь герцога; она называеть любовь его еретичествомъ и съ полнымъ хладнокровіемъ отворачивается отъ этого только наружнаго пыла. Она видитъ пословъ герцога, слышить, какъ онъ тоскуетъ, но не видить, чтобы онъ самъ сдълаль что нибудь лично въ пользу своего соб- ственнаго дъла. Она слышить, какъ предъявляется тре- бованіе, но она не находитъ въ этомъ для себя ничего