- Я пришель васъ предостеречь,-сказалъ Лабюсьеръ поспъшно Дюгазону. - Мъсто мое -- секретаря комитета благосостоянія-открываетъ мнъ двери вашего театра. Я пришель сказать вамъ, что васъ принудять сдълать на сцень какую нибудь гадость или униженіе. Если вы откажетесь, вы должны всего бояться. Приготовьтесь къ побъгу, такъ какъ вы ничъмъ не спасетесь отъ этой кабалы. Г-жа Дюгазонъ громко вскрикнула, всъ бросились къ къ ней, а Лабюсьеръ уже исчезъ. Какъ б ъглый огонь, распространилась между актерами эта новость; напрасно Тальма просиль о возстановленіи спокойствія; начали предлагать разичныя средства, пла- ны, дълать предположенія, заговорили такъ громко, что въ публикъ зашикали. Между тъмъ раздалась реплика, вызывавшая на сцепу Дюгазона, и совершенно взволно- ванный комикъ поспъшилъ выйдти. Всъмъ стало по- нятно, что скандалъ долженъ былъ разразиться во вто- рой піэсь. Марата видьли въ боковой ложъ сидъвшимъ подлъ Калло д Эрбуа; потомъ онъ исчезъ. Дюгазонъ оста- вилъ сцену при апилодисментахъ публики, начавшей вы- зывать Дорво, который въ продолженіе всего вечера не показывался въ театръ. Въ то время, какъ Дюгазонъ одъвался ко второй піэсь, безпокойство въ партерь увеличивалось; комикъ приго- товился ко всему. Одно извъстіе смънялось другимъ. Когда данъ былъ знакъ къ началу и Дюгазонъ шелъ на сцену, къ нему подошель театральный машинистъ и сказаль: ту-Дюгазонъ, какъ и всъ другіе, былъ въ такомъ волне- ніи, что не обратилъ вниманія на этоть знакъ. - Послушайте, г-пъ Дюгазонъ, если будетъ крайняя нужда, становитесь вотъ сюда, гдъ намъченъ на полу крестъ мъломъ. Занавъсъ поднялся свова. Первыя сцены прошли спо- койно; но какъ только Дюгазонъ вышелъ на сцену, раз- далось страшное шиканье, шумъ, стукъ, и пъсколько яблокъ полетъло на сцепу. Комикъ остался спокоенъ; онъ скрестилъ руки и смотръль на смятеніе, которое бу- шевало въ партеръ. Въ это время ясно раздались вос- клицанія: - Проси прощенія у друга народа! На кольни, на кольни! Думали, что Дюгазонъ также робокъ, какъ актеръ Леруа съ театра de Gaité; но Дюгазонъ стояль неподвижно; товарищи звали его изъ-за кулисъ къ себъ, крики «на кольни» раздавались все громче и громче. Вдругъ Дю- газонъ подошелъ къ рампъ, вынулъ шпагу,надвинулъ шляну и, принявъ фехтовальную позу, воскликнулъ: Мнъ встать на кольни, когда я ношу шпагу? Комическая поза актера вызвала громкій хохотъ пуб- лики, который заставилъ нападающихъ замолчать; но вы- ходка Дюгазона была такъ ръшительна, что легко было по- нять, что въ случаъ нужды онъ не оставитъ шпаги своей безъ употребленія. Шумъ унялся, піэса продолжалась; но спо- койствіе длилось недолго. Одна несчастная случайность, подготовленная или непредвидънная,- какія часто бываютъ при сценическихъкатастрофахъ, произошла и теперь и по-

еще и то, что Дюгазонъ не могъ разсчитывать и на партію умъренныхъ и на тайно дъйствовавшую въ Па- рижъ партію роялистовъ, поставленныя противъ него по слъдующему случаю. Чтобы хоть сколько нибудь обезопасить Дюгазона отъ мщенія Марата, который по- стоянно старался вредить комику, жена Дюгазона долго просила его и наконецъ уговорила согласиться не только поступить въ національную стражу, къ чему былъ всякій обязанъ, но даже принять должность въ канцеляріи генерала Ганріо, которую ему доставилъ его бывшій товарищъ, те- перешній членъ конвента, Колло д Эрбуа. Это сочли за трусость со стороны комика; но Дюгазонъ и для себя, и для своего семейства долженъ былъ найти какую нибудь защиту въ своемъ опасномъ положеніи. Кромь того многіе актеры занимали подобныя постороннія должности, что довольно часто вело къ величайшимъ затрудненіямъ. Ча- сто случалось, что занавъсъ опускался въ половинь акта, потомъ режиссеръ выходилъ къ рампъ и говорилъ: - «Почтениъйшая публика! Мы просимъ снисхожденія: актеръ NN прочтетъ роль за актера X. Нашъ товарищъ X не можетъ докончить свою роль, потому что опъ по- требованъ на службу республики. Онъ долженъ немедлен- но отвезти въ департаментъ бумагу военнаго комите- та……» и т. П. Публика принимала такія заявленія то спокойно, то со свистками, смотря по тому, важна или неважна была роль. Заботясь о безопасности Дюгазона, актеры хотъли было его отправить изъ Парижа; но бъгство также было опасно и навлекло бы на всъхъ ихъ подозръніе, какъ на со- мнительныхъ гражданъ, если бы Дюгазонъ бъжалъ. По- этому-то всякій и ждалъ развязки на мъсть. Впрочемъ Дюгазонъ былъ человькъ мужезтвенный. Окончивъ алетъ въ уборной, онъ обнялъ жену, сказалъ дрожа- щимъ актрисамъ нъсколько утъшительныхъ словъ и попросилъ Тальму, въ случаъ, если дъло дойдетъ до крайности, выйдти на сцепу и обратиться прямо къ публикъ. Тальма, давнишній другъ Дюгазона, съ го- товностію объщалъ исполнить просьбу его; но не только онъ, а каждый изъ актеровъ готовъ былъ сдълать все, чтобы хоть чъмъ нибудь помочь Дюгазону. Всъ окружили его и, забывъ всякое различіе въ политическихъ мнъні- яхъ, думали только объ опасности своего товарища, а вмъсть съ тъмъ и о своей собственной. Раздался зво- нокъ, началась увертюра; наконецъ прозвучали ея по- слъдніе такты и занавьсъ поднялся. Во второй сценъ вышелъ Дюгазонъ, и громкія рукоплесканія встрътили его. Актеры и г-жа Дюгазопъ вздохнули свободнъе. Ко- микъ, не смотря на свое отвращеніе отъ піэсы, игралъ такъ превосходно, какъ только позволялъ ему его талантъ. Можетъ быть, это былъ самый лучшій тріумоъ пскусства Дюгазона, которому удалось эту нельпость сдълать хоть сколько нибудь пріятною для публики; онъ счастливо пробрался чрезъ всь пошлости и безстыдныя тирады до половины послъдняго акта. Когда онъ въ половинь этого акта сошелъ со сцены, онъ увидалъ за кулисами свою жену и подль нея - Лабюсьера!