Однако это — недостаток, хоть и существенный, но не решающий. Сборник вооружает нас ценными обобщениями.
Перед нами первое в печати высказывание довольно солидной группы профессиональных сценаристов о существе и методах своей работы. Это надо зарегистрировать как примет
ное явление нашей культуры. И явление не только приметное, но и симптоматическое. Профессиональный сценарист был признан давно. Да и как было его не признавать? Лучшие про
изведения советской немой кинематографии, — да до сих пор и лучшие произведения кинематографии звуковой, — сделаны пока что по сценариям профессиональных кинематографистов.
Но признание профессионального сценариста было, так сказать, признанием de facto. Сейчас же профессиональный сценарист признан уже и de jure.
До сих пор профессиональному сценаристу, по правде говори, нехватало уважения к самому себе. Его бы раньше и не раскачать на обобщение и на анализ природы своей работы. Теперь он заговорил. Очевидно в признании окружающих он нашел новый источник активности и самоутверждения. Это, конечно, очень хорошо. Хорошо потому, что очень скоро — в большой советской кинематографии — с профессионального сценариста спросится вдвое-втрое больше, чем спрашивалось до сих пор. Профессиональному сценаристу предстоят труднейшее испытание и проверка.
Разумеется же, что испытание в большой советской кинематографии с честью выдержат только те из наших теперешних кинематографических кадров, кто хорошо поймет одинаково и свои недостатки и свои положительные стороны.
Наиболее широко вопрос о творчестве сценариста поставлен в статье Е. Н. Виноградской. Рассказывая об особенностях своей манеры, о свойственном лично ей пути от замысла к воплощению, Е. Н. Виноградская выходит за рамки изолированного анализа отдельной творческой психологии и рисует обобщенные закономерные связи «прихотей» индивидуального
творческого процесса с познанием объективных фактов, которыми оперирует фантазия художника. Ей удается мимоходом сделать очень меткий и острый рисунок «психологии творчества» художника формалиста.
Перед нами первое в печати высказывание довольно солидной группы профессиональных сценаристов о существе и методах своей работы. Это надо зарегистрировать как примет
ное явление нашей культуры. И явление не только приметное, но и симптоматическое. Профессиональный сценарист был признан давно. Да и как было его не признавать? Лучшие про
изведения советской немой кинематографии, — да до сих пор и лучшие произведения кинематографии звуковой, — сделаны пока что по сценариям профессиональных кинематографистов.
Но признание профессионального сценариста было, так сказать, признанием de facto. Сейчас же профессиональный сценарист признан уже и de jure.
До сих пор профессиональному сценаристу, по правде говори, нехватало уважения к самому себе. Его бы раньше и не раскачать на обобщение и на анализ природы своей работы. Теперь он заговорил. Очевидно в признании окружающих он нашел новый источник активности и самоутверждения. Это, конечно, очень хорошо. Хорошо потому, что очень скоро — в большой советской кинематографии — с профессионального сценариста спросится вдвое-втрое больше, чем спрашивалось до сих пор. Профессиональному сценаристу предстоят труднейшее испытание и проверка.
Разумеется же, что испытание в большой советской кинематографии с честью выдержат только те из наших теперешних кинематографических кадров, кто хорошо поймет одинаково и свои недостатки и свои положительные стороны.
Наиболее широко вопрос о творчестве сценариста поставлен в статье Е. Н. Виноградской. Рассказывая об особенностях своей манеры, о свойственном лично ей пути от замысла к воплощению, Е. Н. Виноградская выходит за рамки изолированного анализа отдельной творческой психологии и рисует обобщенные закономерные связи «прихотей» индивидуального
творческого процесса с познанием объективных фактов, которыми оперирует фантазия художника. Ей удается мимоходом сделать очень меткий и острый рисунок «психологии творчества» художника формалиста.