скорее боевым памфлетом против религии, чем серьезным проектом реформы календаря. Элемент своего рода литературного озорства, стремление вызвать «скандал в благородном семействе», во всяком случае в этом произведении налицо имеется.
Альманах Марешаля, представлявший собою небольшую тетрадку в четвертую долю листа, был датирован «первым годом царства разума». Год в нем начинается месяцем мартом, который был переименован в принцепе (первый), апрель назывался альтер (второй), май - тер (третий) и т. д., сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь удерживали свои старые названия, так как значение их, как седьмого, восьмого и т. д. месяцев, сохранилось с тех пор, когда год начинался в марте. Январь и февраль были также переименованы соответсвующим образом. Каждый месяц имел 30 дней и делился на три декады, то-есть десятидневки. Пять остальных дней года носили древне-греческое название дней эпагоменных, обозначавшее те добавочные дни, которые в древности прибавлялись к 360 дням лунного года.
Но самый гвоздь сочиненного Маретналем календаря заключался не в этих изменениях, а в его «святцах». Имена святых из него были решительно изгнаны, а вместо них с каждым днем связывалась память различных «честных людей». Добавочные же дни посвящались празднованию «любви», «супружества» («гименея»), «признательности», «дружбы» и, наконец, вообще «великих людей».
Надо заметить, что по части «честных» и «великих» людей Марешаль особой изобретательности не проявлял. Наряду с атеистами и свободомыслящими мы встречаем Моисея, Иисуса, Магомета и, вдобавок кучу философов-слиритуалистов. Рядом с государственными людьми разных стран и времен фигурируют такие исторические проститутки, как герцогиня Лавальер, фаворитка Людовика XIV, кончившая свою жизнь монахиней, или императрица Евдоксия, «вавилонская блудница». Марешаль был достаточно скромен и себя в календаре не проставил, но он не удержался, чтобы не поставить один из дней «отцу редактораальманаха.
В ряду других антирелигиозных сочинений «Альманах честных людей», несомненно, некоторую роль сыграл. Он, действительно, вызвал большой скандал и попал в число тех книг, которым была оказана честь суда и сожжения. Прокурор Сегье в заседании парламента по всем правилам цицероновского искусства разносил автора. «Без негодования нельзя видеть, - говорил он, - что Моисей помещен в тот же разряд, что и Магомет. Удивления достойно, что Гоббс, Спиноза, Вольтер и Фрере удостаиваются тех же почестей, что и Боссюэ, Паскаль, Фенелон и Бурдалу. Сократ и Платон восхваляются не более, чем Эпикур и Демокрит. Спартак равен Цицерону. Катон не более добродетелен, чем убийца Юлия Цезаря. Веспасиан походит на Марка Аврелия, Тит приведен параллельно с Кромвелем, а Юлиан рядом с императором Траяном. Какое же понятие составил себе автор о том, что отличает честного человека? Какое кощунство связывать имя нашего божественного спасителя с множеством идолопоклонников и даже убийц!».
По поводу даты календаря королевский прокурор восклицал: «Можно ли читать без негодования, что этот альманах помечен первым годом царства разума, как если бы власть разума начиналась только с того времени, которое приписывает ему подлая шайка неверующих, и как если бы до сих пор мир был погружен в темноту?». Свою речь он заключал требованием предать эту брошюру пламени, чтобы таким способом публично установить, что автор ее нечестивец, клятвопреступник и богохульник, стремящийся уничтожить религию.
Альманах Марешаля, представлявший собою небольшую тетрадку в четвертую долю листа, был датирован «первым годом царства разума». Год в нем начинается месяцем мартом, который был переименован в принцепе (первый), апрель назывался альтер (второй), май - тер (третий) и т. д., сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь удерживали свои старые названия, так как значение их, как седьмого, восьмого и т. д. месяцев, сохранилось с тех пор, когда год начинался в марте. Январь и февраль были также переименованы соответсвующим образом. Каждый месяц имел 30 дней и делился на три декады, то-есть десятидневки. Пять остальных дней года носили древне-греческое название дней эпагоменных, обозначавшее те добавочные дни, которые в древности прибавлялись к 360 дням лунного года.
Но самый гвоздь сочиненного Маретналем календаря заключался не в этих изменениях, а в его «святцах». Имена святых из него были решительно изгнаны, а вместо них с каждым днем связывалась память различных «честных людей». Добавочные же дни посвящались празднованию «любви», «супружества» («гименея»), «признательности», «дружбы» и, наконец, вообще «великих людей».
Надо заметить, что по части «честных» и «великих» людей Марешаль особой изобретательности не проявлял. Наряду с атеистами и свободомыслящими мы встречаем Моисея, Иисуса, Магомета и, вдобавок кучу философов-слиритуалистов. Рядом с государственными людьми разных стран и времен фигурируют такие исторические проститутки, как герцогиня Лавальер, фаворитка Людовика XIV, кончившая свою жизнь монахиней, или императрица Евдоксия, «вавилонская блудница». Марешаль был достаточно скромен и себя в календаре не проставил, но он не удержался, чтобы не поставить один из дней «отцу редактораальманаха.
В ряду других антирелигиозных сочинений «Альманах честных людей», несомненно, некоторую роль сыграл. Он, действительно, вызвал большой скандал и попал в число тех книг, которым была оказана честь суда и сожжения. Прокурор Сегье в заседании парламента по всем правилам цицероновского искусства разносил автора. «Без негодования нельзя видеть, - говорил он, - что Моисей помещен в тот же разряд, что и Магомет. Удивления достойно, что Гоббс, Спиноза, Вольтер и Фрере удостаиваются тех же почестей, что и Боссюэ, Паскаль, Фенелон и Бурдалу. Сократ и Платон восхваляются не более, чем Эпикур и Демокрит. Спартак равен Цицерону. Катон не более добродетелен, чем убийца Юлия Цезаря. Веспасиан походит на Марка Аврелия, Тит приведен параллельно с Кромвелем, а Юлиан рядом с императором Траяном. Какое же понятие составил себе автор о том, что отличает честного человека? Какое кощунство связывать имя нашего божественного спасителя с множеством идолопоклонников и даже убийц!».
По поводу даты календаря королевский прокурор восклицал: «Можно ли читать без негодования, что этот альманах помечен первым годом царства разума, как если бы власть разума начиналась только с того времени, которое приписывает ему подлая шайка неверующих, и как если бы до сих пор мир был погружен в темноту?». Свою речь он заключал требованием предать эту брошюру пламени, чтобы таким способом публично установить, что автор ее нечестивец, клятвопреступник и богохульник, стремящийся уничтожить религию.