Ильичъ. — Нѣтъ, ужъ я лучше оба уха ватой заложу, а тебя слушать не стану... И сдается мнѣ, что ты, Петя, съ моей женой сговорился... Съ женой и племянникомъ Володькой...
— И не воображалъ сговариваться. А они тоже говорятъ?
— Слово въ слово. А жена еще ѣстъ меня за трату денегъ, какъ она выражается, на глупости... Наконецъ, негодяй Владиміръ — думаю,
что это онъ, больше некому — прислалъ мнѣ съ посыльнымъ пустую косушку съ надписью: «типичная посудина, интересная для выставки въ Чикаго»...
— Ха-ха-ха! Остро!
— Ты находишь? А но моему — это плоскость. Я ему оттреплю виски, хотя онъ и драгунскій подпоручикъ!
Продолжая разговоръ о транспортѣ въ Чикаго, хозяинъ и гость перешли въ столовую, такъ какъ Петръ Петровичъ больше не захотѣлъ нюхать прѣлую овчину. Въ столовой сидѣла семья Здобнова, пришедшая съ прогулки. Тутъ же былъ и племянникъ Володя, драгунскій офицеръ. Лопаткинъ поздоровался и сейчасъ же заговорилъ о транспортѣ въ Чикаго. Madame Здобнова только руками отмахивалась.
— Ужъ не напоминайте, ради Бога! говорила она.
Компанія замолчала. Иванъ Ильичъ покраснѣлъ и свирѣпо звенѣлъ ложечкой въ чайномъ стаканѣ. Онъ вспомнилъ, что недавно повздорилъ съ начальникомъ на службѣ. Что, если этотъ выста
вочный транспортъ въ Чикаго будетъ найденъ не только страннымъ, но и несовмѣстимымъ съ должностію? Вдругъ начальникъ придерется въ этому случаю да насолитъ Здобнову? У бѣднаго экспонента даже духъ захватило отъ такого открытія. Онъ пилъ чай и думалъ съ тоской:
— А что, дѣйствительно, не отказаться-ли отъ всей этой затѣи?!..
Но самолюбіе грызло Ивана Ильича и не давало сдѣлать подобную метаморфозу.
Въ это время позвонились. Явилась горничная и сказала, что барина желаетъ кто-то видѣть.
— Проси въ кабинетъ, сказалъ Здобновъ, но уже «кто-то», напоминающій трубочиста, лѣзъ въ столовую.
— Кто это? Кого тебѣ, любезный? освѣдомился хозяинъ.
— Ивана Ильича, благодѣтель, господина Здобнова-съ... прогнусилъ неизвѣстный.
— Это я... что тебѣ надо?
— А вотъ-съ, извольте прочитать-съ... тутъ все оное прописано-съ...
Личность подала листъ писчей бумаги, сложеный въ четверо, какъ прошеніе на бѣдность.
— Что такое? Я не разгляжу... Петръ Петровичъ, прочти-ка...
Лопаткинъ взялъ бумагу и прочиталъ вслухъ: — «Милостивецъ и благодѣтель, Иванъ Ильичъ! Прослышали мы отъ сторожа вашей канцеляріи, что вы посылаете въ мериканскій край разныя вещи. Посему я, нижеподписавшійся, молю васъ
земно, въ числѣ прочихъ вещей, прихватить и меня, странничка Гурія, человѣка безпачпортнаго, но тверезаго и тихаго, на харчъ не лютаго. И буду я тамъ, въ Мериканіи, охранять вашъ транспортъ, яко песъ цѣпной и надсмотрщикъ вѣрный. Остаюсь въ ожиданіи отвѣта злоключивый Гурій безъ фамиліи. Адресъ мой»...
— Довольно!! заревѣлъ Здобновъ. — Вонъ отсюда! Люди, гоните его въ шею! Вонъ, а не то въ полицію ввергну!!
Личность выкатилась горошкомъ, забывъ свое прошеніе. Гость, племянникъ и жена Здобнова, а также дѣти по-старше, хохотали, какъ сума
сшедшіе. Но экспонентъ былъ разбѣшонъ до послѣдней степени. При этомъ, онъ не забывалъ свою ссору съ начальникомъ.
— Довольно! Финита ля комедія! сказалъ онъ. — Пусть гибнетъ идея... идея, можетъ быть, великая! Завтра же чтобы явился старьевщикъ и купилъ все, все! Къ чорту!
— Наконецъ-то, образумился!
— Нѣтъ, не образумился, а уступаю распространившейся сплетнѣ, могущей отравить всякую энергическую душу! Проклятіе всѣмъ, кто служитъ тормазомъ свѣту и прогрессу!
Онъ горячо и долго еще говорилъ въ этомъ тонѣ, а Петръ Петровичъ подсѣлъ къ хозяйкѣ и поздравлялъ ее съ благополучнымъ окончаніемъ «великой идеи»...
Графъ И— ниже
на свадьбѣ и сопровождаетъ вплоть до «гробовой доски» на кладбище...
Способовъ нищенствовать существуетъ ровно столько же, сколько существуетъ филантропическихъ проектовъ и нищенскихъ способовъ для уничтоженія нищенства. Ни на одномъ поприщѣ человѣкъ не заявилъ столько изобрѣтательности ума и изворотливости, какъ на поприщѣ добыванія чужой копѣйки!..
И если прогрессъ не пустая насмѣшка надъ человѣческими башками, то не смѣшно ли видѣть ежедневно столько нищихъ пѣшкомъ, танцующихъ около экипажей и велосипедовъ, когда человѣчество такъ «быстро улепетываетъ «впередъ»?..
«Намъ сообщаютъ», что общество загородныхъ дѣятелей — громилъ, мазуриковъ и К° намѣрено поднести какой нибудь сюрпризъ ежедневнымъ газетамъ. Единственно за то, что онѣ такъ много и хорошо о нихъ пишутъ!
Послѣднее время отчеты о банковскихъ продѣлкахъ уступили свое мѣсто простымъ, по сердечнымъ повѣствованіямъ о томъ, какъ «человѣкъ курицу укралъ», «дачника облапошилъ», «кухню очистилъ» и «ловко утекъ»... Радужное повѣтствованіе о семи цвѣтахъ нашей жизни въ продолженіе семи дней недѣли было бы очень блѣдно безъ этихъ эффектовъ.
Надо удивляться только, что до сихъ поръ еще не утащили изъ окна всѣхъ дачниковъ и не заложили въ ссудной кассѣ «прилегающія рощи», вмѣстѣ съ соловьями, собаками и сторожами. Впрочемъ, за сторожей нигдѣ копѣйки не дадутъ. За то ночные грабежи и денные «инцидентыоживляютъ дачныя лысины, газетные листы, репортерскую литературу и «всякаго читателя»!
Если нѣтъ никакихъ «экстренныхъ случаевъсо взломомъ, дачники сами между собой дерутся и нападаютъ другъ на друга съ «дубинками».
Въ глуши недавно одинъ дачникъ напалъ на другого и отнялъ у него часы въ предположеніи, что никто поздно по дачамъ при своихъ часахъ не ходитъ, а все больше съ чужими. А подъ Москвой, между Мазиловымъ и Филями, интеллигентные люди отъ скуки встрѣтились: слово за слово — и рожи на сторону.
Почему, спрашивается, „краснокожіеˮ живутъ въ Лаплатѣ, когда такъ хорошо въ Мазиловѣ?
МАЛЕНЬКІЯ ДЕРЗОСТИ.
— Какъ скверно заявили себя провинціальныя думы въ борьбѣ съ эпидеміей!
— Это давно извѣстно: думы при эпидеміи всегда только вредятъ. Чѣмъ меньше думъ — тѣмъ лучше.
— Чего добиваются временно-цеховые?
— Не поймешь. Имъ честь дѣлаютъ, только «временно сапожниками» считаютъ, а они требуютъ, чтобъ ихъ вѣчно сапожниками считали.
У молодого московскаго врача.
— Мнѣ говорили, что вы ищете мѣста. Неугодно-ли вамъ поступить докторомъ на волжскій пароходъ.
— Жалованье?
— Сто — при готовомъ столѣ.
— Извините. Не поѣду. Полтораста, готовый столъ, чай отсыпной, баня хозяйская, фартуки хозяйскіе да чтобы двѣ пары платья въ подарокъ!
— Вы не у кухарки учились «на мѣста торговаться?! »
На фабрикѣ Хлѣбникова.
— Какъ вамъ не стыдно?! Фабрика золотыхъ и серебряныхъ вещей, —и вдругъ такая грязь?!
— Грязь золоту не мѣшаетъ. Золото и въ грязи блеститъ.
Марксъ Враль.
ПѢСЕНКА ДОКТОРА.
(Посвящ. Ю. О. Гольдендаху). Нѣтъ, не химера Методъ Пастера,
Въ прививки вѣра
Пусть крѣпнетъ въ васъ. Отъ старой казни — Водобоязни
Мы безъ боязни
Спасемъ какъ разъ. Вездѣ бывало
Страхъ возбуждала Она не мало;
Предъ нами-жъ пассъ!.. Аэль.
КРАТКІЯ БІОГРАФІИ
ВЕЛИКИХЪ СОВРЕМЕННИКОВЪ.
Здекауэръ.
Заслуженный профессоръ, изобрѣтатель инфлюэнцы. Предсказывалъ эпидемію два года тому назадъ, но его никто не послушался. Нынѣ пишетъ статьи, гдѣ стремится поставить запятой „точку съ запятоюˮ. Пережилъ 82 эпидеміи. Лично знакомъ со всѣми бациллами и знаетъ вкусы каждой.
Лютый врагъ сырой воды и арбузовъ и другъ чая съ лимономъ и фланелеваго, — pardon, — „наживотникаˮ. Рекомендуетъ средства радикальныя: поливать улицы карболовой кислотой, выложить мѣдью русла всѣхъ рѣкъ, разложить костры и вскипятить всю воду, на дессертъ подавать вареныя дыни и жареную землянику. Имѣетъ одно общее свойство съ гласнымъ Жадаевымъ и ростовскимъ издательщикомъ Теръ-Абраміаномъ: — ненавидитъ запятыя.
Кохъ.
Крестный отецъ запятой и изобрѣтатель кохина. Знаменитость забытая. Сидитъ теперь въ Ниццѣ съ увезенной изъ Берлина балериной. Самъ страдаетъ чахоткой... въ карманѣ, и милая постепенно обращается въ настоящую «холеру». А еще средства противъ того и другого изобрѣталъ.
Навой.
Принадлежитъ господину Кристи, имѣетъ 3 года отъ роду и 20, 958 руб. 75 коп. состоянія. Заработалъ ихъ совсѣмъ какъ адвокатъ: пустился во всѣ лопатки и удралъ отъ погони. Лучшее доказательство того, что и кислыя вина могутъ доставить винодѣлу сладкое питье. Стоилъ г. Кристи 5. 000 рублей, а посторонней публикѣ 72 тысячи!!!
Виксъ.
Жокей, который сдѣлалъ остальнымъ жокеямъ „киксъ“. А все потому, что въ скачку какъ слѣдуетъ „вникъ-съˮ.
Словно сила окаянная,
Гостья шествуетъ нежданная...
Людъ московскій, бодрымъ будь И, на вѣдьму злую злобствуя,
Стань опрятнымъ, не способствуя Ей открыть свободный путь.
Окажи ты прыть проворную, Запасая известь хлорную
И касторку съ сулемой... Огради себя шлагбаумомъ—
Всѣмъ стараніемъ, всѣмъ лба умомъ... Яро чисть себя и мой.
Лео.
— И не воображалъ сговариваться. А они тоже говорятъ?
— Слово въ слово. А жена еще ѣстъ меня за трату денегъ, какъ она выражается, на глупости... Наконецъ, негодяй Владиміръ — думаю,
что это онъ, больше некому — прислалъ мнѣ съ посыльнымъ пустую косушку съ надписью: «типичная посудина, интересная для выставки въ Чикаго»...
— Ха-ха-ха! Остро!
— Ты находишь? А но моему — это плоскость. Я ему оттреплю виски, хотя онъ и драгунскій подпоручикъ!
Продолжая разговоръ о транспортѣ въ Чикаго, хозяинъ и гость перешли въ столовую, такъ какъ Петръ Петровичъ больше не захотѣлъ нюхать прѣлую овчину. Въ столовой сидѣла семья Здобнова, пришедшая съ прогулки. Тутъ же былъ и племянникъ Володя, драгунскій офицеръ. Лопаткинъ поздоровался и сейчасъ же заговорилъ о транспортѣ въ Чикаго. Madame Здобнова только руками отмахивалась.
— Ужъ не напоминайте, ради Бога! говорила она.
Компанія замолчала. Иванъ Ильичъ покраснѣлъ и свирѣпо звенѣлъ ложечкой въ чайномъ стаканѣ. Онъ вспомнилъ, что недавно повздорилъ съ начальникомъ на службѣ. Что, если этотъ выста
вочный транспортъ въ Чикаго будетъ найденъ не только страннымъ, но и несовмѣстимымъ съ должностію? Вдругъ начальникъ придерется въ этому случаю да насолитъ Здобнову? У бѣднаго экспонента даже духъ захватило отъ такого открытія. Онъ пилъ чай и думалъ съ тоской:
— А что, дѣйствительно, не отказаться-ли отъ всей этой затѣи?!..
Но самолюбіе грызло Ивана Ильича и не давало сдѣлать подобную метаморфозу.
Въ это время позвонились. Явилась горничная и сказала, что барина желаетъ кто-то видѣть.
— Проси въ кабинетъ, сказалъ Здобновъ, но уже «кто-то», напоминающій трубочиста, лѣзъ въ столовую.
— Кто это? Кого тебѣ, любезный? освѣдомился хозяинъ.
— Ивана Ильича, благодѣтель, господина Здобнова-съ... прогнусилъ неизвѣстный.
— Это я... что тебѣ надо?
— А вотъ-съ, извольте прочитать-съ... тутъ все оное прописано-съ...
Личность подала листъ писчей бумаги, сложеный въ четверо, какъ прошеніе на бѣдность.
— Что такое? Я не разгляжу... Петръ Петровичъ, прочти-ка...
Лопаткинъ взялъ бумагу и прочиталъ вслухъ: — «Милостивецъ и благодѣтель, Иванъ Ильичъ! Прослышали мы отъ сторожа вашей канцеляріи, что вы посылаете въ мериканскій край разныя вещи. Посему я, нижеподписавшійся, молю васъ
земно, въ числѣ прочихъ вещей, прихватить и меня, странничка Гурія, человѣка безпачпортнаго, но тверезаго и тихаго, на харчъ не лютаго. И буду я тамъ, въ Мериканіи, охранять вашъ транспортъ, яко песъ цѣпной и надсмотрщикъ вѣрный. Остаюсь въ ожиданіи отвѣта злоключивый Гурій безъ фамиліи. Адресъ мой»...
— Довольно!! заревѣлъ Здобновъ. — Вонъ отсюда! Люди, гоните его въ шею! Вонъ, а не то въ полицію ввергну!!
Личность выкатилась горошкомъ, забывъ свое прошеніе. Гость, племянникъ и жена Здобнова, а также дѣти по-старше, хохотали, какъ сума
сшедшіе. Но экспонентъ былъ разбѣшонъ до послѣдней степени. При этомъ, онъ не забывалъ свою ссору съ начальникомъ.
— Довольно! Финита ля комедія! сказалъ онъ. — Пусть гибнетъ идея... идея, можетъ быть, великая! Завтра же чтобы явился старьевщикъ и купилъ все, все! Къ чорту!
— Наконецъ-то, образумился!
— Нѣтъ, не образумился, а уступаю распространившейся сплетнѣ, могущей отравить всякую энергическую душу! Проклятіе всѣмъ, кто служитъ тормазомъ свѣту и прогрессу!
Онъ горячо и долго еще говорилъ въ этомъ тонѣ, а Петръ Петровичъ подсѣлъ къ хозяйкѣ и поздравлялъ ее съ благополучнымъ окончаніемъ «великой идеи»...
Графъ И— ниже
на свадьбѣ и сопровождаетъ вплоть до «гробовой доски» на кладбище...
Способовъ нищенствовать существуетъ ровно столько же, сколько существуетъ филантропическихъ проектовъ и нищенскихъ способовъ для уничтоженія нищенства. Ни на одномъ поприщѣ человѣкъ не заявилъ столько изобрѣтательности ума и изворотливости, какъ на поприщѣ добыванія чужой копѣйки!..
И если прогрессъ не пустая насмѣшка надъ человѣческими башками, то не смѣшно ли видѣть ежедневно столько нищихъ пѣшкомъ, танцующихъ около экипажей и велосипедовъ, когда человѣчество такъ «быстро улепетываетъ «впередъ»?..
«Намъ сообщаютъ», что общество загородныхъ дѣятелей — громилъ, мазуриковъ и К° намѣрено поднести какой нибудь сюрпризъ ежедневнымъ газетамъ. Единственно за то, что онѣ такъ много и хорошо о нихъ пишутъ!
Послѣднее время отчеты о банковскихъ продѣлкахъ уступили свое мѣсто простымъ, по сердечнымъ повѣствованіямъ о томъ, какъ «человѣкъ курицу укралъ», «дачника облапошилъ», «кухню очистилъ» и «ловко утекъ»... Радужное повѣтствованіе о семи цвѣтахъ нашей жизни въ продолженіе семи дней недѣли было бы очень блѣдно безъ этихъ эффектовъ.
Надо удивляться только, что до сихъ поръ еще не утащили изъ окна всѣхъ дачниковъ и не заложили въ ссудной кассѣ «прилегающія рощи», вмѣстѣ съ соловьями, собаками и сторожами. Впрочемъ, за сторожей нигдѣ копѣйки не дадутъ. За то ночные грабежи и денные «инцидентыоживляютъ дачныя лысины, газетные листы, репортерскую литературу и «всякаго читателя»!
Если нѣтъ никакихъ «экстренныхъ случаевъсо взломомъ, дачники сами между собой дерутся и нападаютъ другъ на друга съ «дубинками».
Въ глуши недавно одинъ дачникъ напалъ на другого и отнялъ у него часы въ предположеніи, что никто поздно по дачамъ при своихъ часахъ не ходитъ, а все больше съ чужими. А подъ Москвой, между Мазиловымъ и Филями, интеллигентные люди отъ скуки встрѣтились: слово за слово — и рожи на сторону.
Почему, спрашивается, „краснокожіеˮ живутъ въ Лаплатѣ, когда такъ хорошо въ Мазиловѣ?
МАЛЕНЬКІЯ ДЕРЗОСТИ.
— Какъ скверно заявили себя провинціальныя думы въ борьбѣ съ эпидеміей!
— Это давно извѣстно: думы при эпидеміи всегда только вредятъ. Чѣмъ меньше думъ — тѣмъ лучше.
— Чего добиваются временно-цеховые?
— Не поймешь. Имъ честь дѣлаютъ, только «временно сапожниками» считаютъ, а они требуютъ, чтобъ ихъ вѣчно сапожниками считали.
У молодого московскаго врача.
— Мнѣ говорили, что вы ищете мѣста. Неугодно-ли вамъ поступить докторомъ на волжскій пароходъ.
— Жалованье?
— Сто — при готовомъ столѣ.
— Извините. Не поѣду. Полтораста, готовый столъ, чай отсыпной, баня хозяйская, фартуки хозяйскіе да чтобы двѣ пары платья въ подарокъ!
— Вы не у кухарки учились «на мѣста торговаться?! »
На фабрикѣ Хлѣбникова.
— Какъ вамъ не стыдно?! Фабрика золотыхъ и серебряныхъ вещей, —и вдругъ такая грязь?!
— Грязь золоту не мѣшаетъ. Золото и въ грязи блеститъ.
Марксъ Враль.
ПѢСЕНКА ДОКТОРА.
(Посвящ. Ю. О. Гольдендаху). Нѣтъ, не химера Методъ Пастера,
Въ прививки вѣра
Пусть крѣпнетъ въ васъ. Отъ старой казни — Водобоязни
Мы безъ боязни
Спасемъ какъ разъ. Вездѣ бывало
Страхъ возбуждала Она не мало;
Предъ нами-жъ пассъ!.. Аэль.
КРАТКІЯ БІОГРАФІИ
ВЕЛИКИХЪ СОВРЕМЕННИКОВЪ.
Здекауэръ.
Заслуженный профессоръ, изобрѣтатель инфлюэнцы. Предсказывалъ эпидемію два года тому назадъ, но его никто не послушался. Нынѣ пишетъ статьи, гдѣ стремится поставить запятой „точку съ запятоюˮ. Пережилъ 82 эпидеміи. Лично знакомъ со всѣми бациллами и знаетъ вкусы каждой.
Лютый врагъ сырой воды и арбузовъ и другъ чая съ лимономъ и фланелеваго, — pardon, — „наживотникаˮ. Рекомендуетъ средства радикальныя: поливать улицы карболовой кислотой, выложить мѣдью русла всѣхъ рѣкъ, разложить костры и вскипятить всю воду, на дессертъ подавать вареныя дыни и жареную землянику. Имѣетъ одно общее свойство съ гласнымъ Жадаевымъ и ростовскимъ издательщикомъ Теръ-Абраміаномъ: — ненавидитъ запятыя.
Кохъ.
Крестный отецъ запятой и изобрѣтатель кохина. Знаменитость забытая. Сидитъ теперь въ Ниццѣ съ увезенной изъ Берлина балериной. Самъ страдаетъ чахоткой... въ карманѣ, и милая постепенно обращается въ настоящую «холеру». А еще средства противъ того и другого изобрѣталъ.
Навой.
Принадлежитъ господину Кристи, имѣетъ 3 года отъ роду и 20, 958 руб. 75 коп. состоянія. Заработалъ ихъ совсѣмъ какъ адвокатъ: пустился во всѣ лопатки и удралъ отъ погони. Лучшее доказательство того, что и кислыя вина могутъ доставить винодѣлу сладкое питье. Стоилъ г. Кристи 5. 000 рублей, а посторонней публикѣ 72 тысячи!!!
Виксъ.
Жокей, который сдѣлалъ остальнымъ жокеямъ „киксъ“. А все потому, что въ скачку какъ слѣдуетъ „вникъ-съˮ.
Словно сила окаянная,
Гостья шествуетъ нежданная...
Людъ московскій, бодрымъ будь И, на вѣдьму злую злобствуя,
Стань опрятнымъ, не способствуя Ей открыть свободный путь.
Окажи ты прыть проворную, Запасая известь хлорную
И касторку съ сулемой... Огради себя шлагбаумомъ—
Всѣмъ стараніемъ, всѣмъ лба умомъ... Яро чисть себя и мой.
Лео.