ЧТО НОВАГО?
Извѣстное въ запутанныхъ обстоятельствахъ французское положеніе: «ищите женщину» — въ Парижѣ теперь преобразовано въ новое: «ищите нѣмца».
Въ румынскомъ военномъ министерствѣ, какъ сообщаютъ, важнѣйшую роль играетъ нѣкая прекрасная дама.
И у румыновъ, значитъ, завелись амазонки: соблазнились черномазые примѣромъ дагомейцевъ!
Въ венгерской палатѣ рѣшено усиленно содѣйствовать вывозу табаку. Не полезнѣе ли было бы для страны вывести «зажигательныхъ» ораторовъ?
Вѣна завоевана итальянцами: такъ мстятъ послѣдніе своимъ союзникамъ за разорительную дружбу.
Артистка Дузе и композиторъ Масканьи обложили населеніе «нѣмецкой» контрибуціей, опорожнили карманы публики и собираютъ пригоршнями восторги и гульдены.
Это единственные итальянцы, которые отлично умѣютъ устраивать финансовыя дѣла, и потому ихъ прочатъ въ итальянское министерство финансовъ.
Дузе, какъ спеціально трагической актрисѣ, будетъ предоставлено завѣдывать трагическимъ положеніемъ государственной казны, а Масканьи — «управлять департаментомъ» по составленію чувствительныхъ «нотъ».
НАРУЖНЫЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Парижъ. — Послѣдній «взрывъ», произведенный «канальскими» разоблаченіями о подкупахъ въ палатѣ, грозитъ разнести въ дребезги многія громкія репутаціи. Скандалисты облизываются лакомымъ сюжетомъ.
Монако. — Игорныя заправилы затѣяли опасную игру въ полемику. По разоблаченіямъ, оказывается, что игрушечное герцогство держится «взятками», расточаемыми дружественнымъ газетамъ.
Софія. — Состоялся новый заемъ на развитіе желѣзныхъ дорогъ. Болгарскіе хозяева, надо полагать, озабоченные близкимъ отъѣздомъ, уготовляютъ себѣ дорожку къ отступленію.
ВНУТРЕННІЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Баку. — Керосиновые герои и акціи идутъ въ гору. Между нефтепромышленниками — трогательное единодушіе: постановлено другъ другу не мѣшать... обирать публику.
Новый Осколъ. — Въ дѣлѣ о пропажѣ 4 тысячъ земскихъ денегъ на лицо оказался единственный виновный — земскій сундукъ, который и приговоренъ въ отдачѣ въ исправительное слесарное заведеніе.
Кіевъ. — Спекулянты, идя на встрѣчу разрѣшенію «сахарнаго вопроса», скупили все наличное количество сахара на много лѣтъ впередъ. Они надѣются, что, когда не будетъ сахара, не будетъ и вопроса.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
ОДЕССКІЯ „ВЗРОСЛЫЯ ДѢТИˮ.
Одесскіе мужья въ недоумѣніи. Смотрятъ и глазамъ своимъ не вѣрятъ. Жены ихъ — не то жены, не то дѣти!.. Дѣло въ томъ, что, благодаря всесильной модѣ, онѣ начали носить платья „бебе“ и кажутся... глупыми, какъ дѣти...
Пій I.
По ДЕБРЯМЪ ПРОВИНЦІИ.
Чигиринъ.
— Почему это изъ общества любителей драматическаго искусства вышелъ его организаторъ, г. Мозговой?
— Дерзкое обращеніе артистовъ заставило его отрясти прахъ со своихъ ногъ.
— Гм... Однако, артисты въ Чигиринѣ порядочные артисты...
Либава.
— Что это за процентъ примѣси песку обсуждаетъ биржевой комитетъ? Къ чему примѣси? Къ глинѣ?
— Экъ, вы сказали, батенька! Къ хлѣбу. Чтобы обуздать плутовъ, биржевой комитетъ долженъ былъ принять самыя рѣшительныя мѣры и точно опредѣлить дозволенную примѣсь песку къ хлѣбу. — Ну, экспортеры!..
Витебскъ.
— При внезапномъ осмотрѣ витебскихъ трактировъ, тамъ задержано 56 лицъ, неимѣвшихъ письменныхъ видовъ...
— У трактировъ судьба такая: то тамъ встрѣтишь посѣтителей безъ видовъ, то не въ своемъ видѣ...
Казань.
Въ рыбнорядской дешевой чайной.
— Что-же это у васъ хлѣбъ-то съ булавками, черными тараканами, гвоздями и хрустомъ?
— За двѣ копѣйки вамъ даютъ чуть не всю хозяйственную обстановку и даже таракана на счастье, и вы не довольны?! Покупатель-же нынче пошелъ!
Астрахань.
— Городской голова хлопочетъ о сокращеніи кроватей въ соединенной больницѣ.
— Гм... На плечахъ-ли у него голова?..
Вильна.
— Батюшки, батюшки, сколько гусей-то отъ насъ увозятъ! Цѣлыми вагонами везутъ!
— Не горюйте: у насъ ихъ еще достаточно останется.
ДИНАБУРГСКІЙ УЗНИКЪ. (Баллада).
„По синимъ волнамъ океанаˮ... Въ далекомъ Динабургѣ-градѣ,
Въ тюрьмѣ, среди каменныхъ стѣнъ, Шагаетъ въ тоскѣ и досадѣ
Директоръ Егоръ Этингенъ.
Банкъ лопнувшій вспомня, серьезно Бѣднякъ головою качнетъ,
Покличетъ бухгалтеровъ грозно, Товарищей вдругъ позоветъ.
Одинъ онъ — хоть вмѣстѣ грѣшили,
Кто тайно исчезнулъ, какъ тать, Иные ему измѣнили,
Имѣнья успѣвъ распродать. Уставъ, Этингенъ отдыхаетъ,
Главу опустивши на грудь, Садится и тяжко вздыхаетъ
И снова пускается въ путь.
УРЖУМСКОЕ ОБЪЯВЛЕНІЕ.
200, 000 тому, кто усовершенствуетъ узду для ку печескаго савраса А. Б., нападающаго на безза
щитныхъ женщинъ.
САМАРСКІЕ ХОЗЯЕВА.
Управа сдѣлала крупный заемъ: никто отъ сумы да отъ займа не застрахованъ. Заемъ въ сто тысячъ на удовлетвореніе необходимыхъ жизненныхъ нуждъ. Очень хорошо. Теперь нужда прошла, и банкъ требуетъ уплаты. Какъ водится, платить нечѣмъ. И это не бѣда. Кто, по нынѣшнимъ временамъ, долги платитъ? долги отсрочиваются: на то они долги, чтобы уплаты по нимъ долго ожидать. Но дѣло въ томъ, что управа не можетъ дать отчета о расходованіи ста тысячъ: пошли-ли они на разъѣздныя, испарилились-ли въ воздухѣ, крысы-ли съѣли кредитки, — неизвѣстно. И въ силу такого положенія, управа лишена права просить объ отсрочкѣ. Теперь какого-же выхода ожидать: выйдутъ-ли хозяева изъ припертаго положенія, или выйдутъ изъ терпѣнія гласные? — Таковъ вопросъ! сказалъ-бы Гамлетъ, если бы онъ былъ самарскимъ обывателемъ.
Телефонъ ˮБудильника“.
Кобринъ, гласнымъ думы. — На городъ съ 10-ю тысячами жителей у васъ только одна начальная школа, господа, а вы все спите? хоть-бы ядовитая кобра что-ли васъ, кобринцевъ, укусила! — Насъ не только коброй, пушкой не разбудишь. Многаго захотѣли...
ЖАЛОБА. Поѣздъ стоитъ десять минутъ.
Пассажиры одного изъ вагоновъ, оскорбленные какою то несправедливостью, рѣшили написать жалобу.
— Сторожъ! Сторожъ! горячился какой-то толстякъ. — Гдѣ у васъ жалобная книга тутъ?
— Книга? вопросилъ сторожъ, косо посматривая на пассажировъ, и нехотя прибавилъ: — Вонъ тутъ... Пожалуйте...
Онъ подвелъ ихъ къ ящику.
— Ну, гдѣ же книга? Скорѣе!..
— Книга вотъ въ этомъ ящикѣ, а ящикъ запертъ... Сейчасъ надо ключъ принести. Вы пообождите тутъ...
— Варваръ! Да нельзя-ли скорѣе!! крикнули пассажиры, видя, что сторожъ не особенно торопится.
Сторожъ скрылся. Пассажиры волновались. Минуты летѣли, а сторожъ не возвращался.
— Чортъ побери! Да скоро-ли онъ!! восклицали ожидавшіе.
— Вонъ онъ! идетъ! крикнулъ кто-то. Сторожъ возвратился. Отперли ящикъ.
Но когда толстякъ тнулъ перомъ въ чернильницу — оттуда выскочили двѣ влюбленныя мухи, а перо оказалось сухимъ.
— Сторожъ! Да тутъ чернилъ нѣтъ!..
— Нѣту?.. Ишь, бѣда... Такъ и высыхаютъ... Жарко топимъ... Да и не пишутъ у насъ никогда этихъ жалобъ...
Сторожъ потащился за чернилами. Минуты но прежнему летѣли.
Наконецъ чернильница была насыщена, но за то перержавѣвшее перо категорически отказывалось что либо излагать на бумагѣ.
— Дайте, вы, ради Бога, перо другое! взмолился толстякъ. — Этимъ перомъ, право, кажется, бутылки откупоривали!!.
Но перо достать было, очевидно, не легко. Пока происходили поиски этого предмета, раздался третій звонокъ и свистки. Жалобщики бросили свою затѣю и поспѣшили въ вагоны. И только изъ удалявшагося поѣзда увидѣли они сторожа, добывшаго перо.
Каземъ-Муратъ.
Извѣстное въ запутанныхъ обстоятельствахъ французское положеніе: «ищите женщину» — въ Парижѣ теперь преобразовано въ новое: «ищите нѣмца».
Въ румынскомъ военномъ министерствѣ, какъ сообщаютъ, важнѣйшую роль играетъ нѣкая прекрасная дама.
И у румыновъ, значитъ, завелись амазонки: соблазнились черномазые примѣромъ дагомейцевъ!
Въ венгерской палатѣ рѣшено усиленно содѣйствовать вывозу табаку. Не полезнѣе ли было бы для страны вывести «зажигательныхъ» ораторовъ?
Вѣна завоевана итальянцами: такъ мстятъ послѣдніе своимъ союзникамъ за разорительную дружбу.
Артистка Дузе и композиторъ Масканьи обложили населеніе «нѣмецкой» контрибуціей, опорожнили карманы публики и собираютъ пригоршнями восторги и гульдены.
Это единственные итальянцы, которые отлично умѣютъ устраивать финансовыя дѣла, и потому ихъ прочатъ въ итальянское министерство финансовъ.
Дузе, какъ спеціально трагической актрисѣ, будетъ предоставлено завѣдывать трагическимъ положеніемъ государственной казны, а Масканьи — «управлять департаментомъ» по составленію чувствительныхъ «нотъ».
НАРУЖНЫЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Парижъ. — Послѣдній «взрывъ», произведенный «канальскими» разоблаченіями о подкупахъ въ палатѣ, грозитъ разнести въ дребезги многія громкія репутаціи. Скандалисты облизываются лакомымъ сюжетомъ.
Монако. — Игорныя заправилы затѣяли опасную игру въ полемику. По разоблаченіямъ, оказывается, что игрушечное герцогство держится «взятками», расточаемыми дружественнымъ газетамъ.
Софія. — Состоялся новый заемъ на развитіе желѣзныхъ дорогъ. Болгарскіе хозяева, надо полагать, озабоченные близкимъ отъѣздомъ, уготовляютъ себѣ дорожку къ отступленію.
ВНУТРЕННІЯ ТЕЛЕГРАММЫ.
Баку. — Керосиновые герои и акціи идутъ въ гору. Между нефтепромышленниками — трогательное единодушіе: постановлено другъ другу не мѣшать... обирать публику.
Новый Осколъ. — Въ дѣлѣ о пропажѣ 4 тысячъ земскихъ денегъ на лицо оказался единственный виновный — земскій сундукъ, который и приговоренъ въ отдачѣ въ исправительное слесарное заведеніе.
Кіевъ. — Спекулянты, идя на встрѣчу разрѣшенію «сахарнаго вопроса», скупили все наличное количество сахара на много лѣтъ впередъ. Они надѣются, что, когда не будетъ сахара, не будетъ и вопроса.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
ОДЕССКІЯ „ВЗРОСЛЫЯ ДѢТИˮ.
Одесскіе мужья въ недоумѣніи. Смотрятъ и глазамъ своимъ не вѣрятъ. Жены ихъ — не то жены, не то дѣти!.. Дѣло въ томъ, что, благодаря всесильной модѣ, онѣ начали носить платья „бебе“ и кажутся... глупыми, какъ дѣти...
Пій I.
По ДЕБРЯМЪ ПРОВИНЦІИ.
Чигиринъ.
— Почему это изъ общества любителей драматическаго искусства вышелъ его организаторъ, г. Мозговой?
— Дерзкое обращеніе артистовъ заставило его отрясти прахъ со своихъ ногъ.
— Гм... Однако, артисты въ Чигиринѣ порядочные артисты...
Либава.
— Что это за процентъ примѣси песку обсуждаетъ биржевой комитетъ? Къ чему примѣси? Къ глинѣ?
— Экъ, вы сказали, батенька! Къ хлѣбу. Чтобы обуздать плутовъ, биржевой комитетъ долженъ былъ принять самыя рѣшительныя мѣры и точно опредѣлить дозволенную примѣсь песку къ хлѣбу. — Ну, экспортеры!..
Витебскъ.
— При внезапномъ осмотрѣ витебскихъ трактировъ, тамъ задержано 56 лицъ, неимѣвшихъ письменныхъ видовъ...
— У трактировъ судьба такая: то тамъ встрѣтишь посѣтителей безъ видовъ, то не въ своемъ видѣ...
Казань.
Въ рыбнорядской дешевой чайной.
— Что-же это у васъ хлѣбъ-то съ булавками, черными тараканами, гвоздями и хрустомъ?
— За двѣ копѣйки вамъ даютъ чуть не всю хозяйственную обстановку и даже таракана на счастье, и вы не довольны?! Покупатель-же нынче пошелъ!
Астрахань.
— Городской голова хлопочетъ о сокращеніи кроватей въ соединенной больницѣ.
— Гм... На плечахъ-ли у него голова?..
Вильна.
— Батюшки, батюшки, сколько гусей-то отъ насъ увозятъ! Цѣлыми вагонами везутъ!
— Не горюйте: у насъ ихъ еще достаточно останется.
ДИНАБУРГСКІЙ УЗНИКЪ. (Баллада).
„По синимъ волнамъ океанаˮ... Въ далекомъ Динабургѣ-градѣ,
Въ тюрьмѣ, среди каменныхъ стѣнъ, Шагаетъ въ тоскѣ и досадѣ
Директоръ Егоръ Этингенъ.
Банкъ лопнувшій вспомня, серьезно Бѣднякъ головою качнетъ,
Покличетъ бухгалтеровъ грозно, Товарищей вдругъ позоветъ.
Одинъ онъ — хоть вмѣстѣ грѣшили,
Кто тайно исчезнулъ, какъ тать, Иные ему измѣнили,
Имѣнья успѣвъ распродать. Уставъ, Этингенъ отдыхаетъ,
Главу опустивши на грудь, Садится и тяжко вздыхаетъ
И снова пускается въ путь.
УРЖУМСКОЕ ОБЪЯВЛЕНІЕ.
200, 000 тому, кто усовершенствуетъ узду для ку печескаго савраса А. Б., нападающаго на безза
щитныхъ женщинъ.
САМАРСКІЕ ХОЗЯЕВА.
Управа сдѣлала крупный заемъ: никто отъ сумы да отъ займа не застрахованъ. Заемъ въ сто тысячъ на удовлетвореніе необходимыхъ жизненныхъ нуждъ. Очень хорошо. Теперь нужда прошла, и банкъ требуетъ уплаты. Какъ водится, платить нечѣмъ. И это не бѣда. Кто, по нынѣшнимъ временамъ, долги платитъ? долги отсрочиваются: на то они долги, чтобы уплаты по нимъ долго ожидать. Но дѣло въ томъ, что управа не можетъ дать отчета о расходованіи ста тысячъ: пошли-ли они на разъѣздныя, испарилились-ли въ воздухѣ, крысы-ли съѣли кредитки, — неизвѣстно. И въ силу такого положенія, управа лишена права просить объ отсрочкѣ. Теперь какого-же выхода ожидать: выйдутъ-ли хозяева изъ припертаго положенія, или выйдутъ изъ терпѣнія гласные? — Таковъ вопросъ! сказалъ-бы Гамлетъ, если бы онъ былъ самарскимъ обывателемъ.
Телефонъ ˮБудильника“.
Кобринъ, гласнымъ думы. — На городъ съ 10-ю тысячами жителей у васъ только одна начальная школа, господа, а вы все спите? хоть-бы ядовитая кобра что-ли васъ, кобринцевъ, укусила! — Насъ не только коброй, пушкой не разбудишь. Многаго захотѣли...
ЖАЛОБА. Поѣздъ стоитъ десять минутъ.
Пассажиры одного изъ вагоновъ, оскорбленные какою то несправедливостью, рѣшили написать жалобу.
— Сторожъ! Сторожъ! горячился какой-то толстякъ. — Гдѣ у васъ жалобная книга тутъ?
— Книга? вопросилъ сторожъ, косо посматривая на пассажировъ, и нехотя прибавилъ: — Вонъ тутъ... Пожалуйте...
Онъ подвелъ ихъ къ ящику.
— Ну, гдѣ же книга? Скорѣе!..
— Книга вотъ въ этомъ ящикѣ, а ящикъ запертъ... Сейчасъ надо ключъ принести. Вы пообождите тутъ...
— Варваръ! Да нельзя-ли скорѣе!! крикнули пассажиры, видя, что сторожъ не особенно торопится.
Сторожъ скрылся. Пассажиры волновались. Минуты летѣли, а сторожъ не возвращался.
— Чортъ побери! Да скоро-ли онъ!! восклицали ожидавшіе.
— Вонъ онъ! идетъ! крикнулъ кто-то. Сторожъ возвратился. Отперли ящикъ.
Но когда толстякъ тнулъ перомъ въ чернильницу — оттуда выскочили двѣ влюбленныя мухи, а перо оказалось сухимъ.
— Сторожъ! Да тутъ чернилъ нѣтъ!..
— Нѣту?.. Ишь, бѣда... Такъ и высыхаютъ... Жарко топимъ... Да и не пишутъ у насъ никогда этихъ жалобъ...
Сторожъ потащился за чернилами. Минуты но прежнему летѣли.
Наконецъ чернильница была насыщена, но за то перержавѣвшее перо категорически отказывалось что либо излагать на бумагѣ.
— Дайте, вы, ради Бога, перо другое! взмолился толстякъ. — Этимъ перомъ, право, кажется, бутылки откупоривали!!.
Но перо достать было, очевидно, не легко. Пока происходили поиски этого предмета, раздался третій звонокъ и свистки. Жалобщики бросили свою затѣю и поспѣшили въ вагоны. И только изъ удалявшагося поѣзда увидѣли они сторожа, добывшаго перо.
Каземъ-Муратъ.