пущаеть: «тутъ, гать, — которые порядочные гуляютъ, а вашъ братъ всякое слово знаетъ и всякому слову научить можетъ». Да и не люблю я этого сквернаго-то саду. Изъ за его меня и шпандыренъ-то лупить стали. Потому розга дорога стала, ты его, вѣникъ-то, въ банѣ купи, копѣйку цѣлую стоитъ. Жалко, чай, на этакое-то дѣло добро-то тратить, ну, шпандыремъ и лупитъ! А допрежь, какъ, взамѣсто сквернаго-то сада, простыя дерева росли и дворниковъ не было, которые новоприставленные, — возьметъ тятька, нарветъ пучокъ да и отлепортуетъ тебя въ лучшемъ видѣ.
— Ну, нельзя-же, братъ! Благоустройство требуетъ. У насъ, вѣдь, городъ на европейскую ногу. Электричество вотъ на главныхъ улицахъ.
— Это точно што! Листричество — штука занятная. А только, какъ имъ, листричествомъ, заниматься стали, у насъ въ слободѣ фонаревъ и вовсе поубавили. Потому, говорятъ, — расходы на листричество. Тятька-то впотьмахъ шелъ, оступился да полтора мѣсяца со сломанной ногой дома и вылежалъ.
— Зачѣмъ-же дома, когда есть больницы?
— Больницы-то есть, да койковъ, вишь, нѣтъ. Была одна, да на нее управскаго одного кучера положили, — руку-отъ, что-ли, возжей до крови стеръ. Какъ вылежалъ тятька-то дома, — все имущество, почитай къ лавочнику къ одному въ за
кладъ перетаскали. Струментъ — и тотъ стащили. А онъ, лавочникъ то, даетъ рупь, — а говоритъ: «подавай рупь съ полтиной».
— Зачѣмъ-же къ лавочнику? Когда у насъ городской ломбардъ есть?
— А что въ емъ, въ ламбарти-то, даютъ? Грошъ въ емъ даютъ, пинжакъ-то, будемъ говорить, — старый и совсѣмъ не возьмутъ, — потому тамъ больше вещь берется цѣнная, которая золотая аль-бо серебряная... Да ходи къ нему за пять верстъ. Больше работы упустишь. А лавочникъто подъ бокомъ: «пожалте, у насъ закладали».
— Зачѣмъ-же пѣшкомъ ходить, — когда есть конка?
— Чай, конка-то для тѣхъ, у кого деньга есть. Да и не люблю я ее, признаться. По нашей улицѣ къ себѣ въ конюшни идетъ. Который соръ по улицамъ соберутъ ночью, — у насъ-же по улицѣ и раскидываютъ. А у насъ и своего хоть отбавляй, потому много.
— Странно! Зачѣмъ-же на улицу кидать, когда есть канализація?
— А чтобъ не возить далеко. Она эта, канальизація, штука точно превосходная, и купецъ, который у насъ въ сусѣдяхъ фабрику имѣетъ, очинно ею хорошо себя пользуетъ, всю, сталобыть, краску тамъ, грязь спускаетъ. Очинно даже чисто. Только у насъ по трубамъ духъ идетъ.
— Промывать надо. Водопроводъ для этого есть.
— Чай, деньги за воду-то берутъ. Допрежь, бывало, возьмешь два ведерка, да по воду на рѣчку и сходишь. Дарма! Пей, не хочу, — а нонѣ хочешь не хочешь, — а за водопроводный крантъ плати!
— Мало ли что! Водопроводъ, онъ и въ пожарномъ отношеніи нуженъ. У насъ вотъ загорѣлось на дняхъ. Пожарные прилетѣли — въ минуту потушили. Только одинъ флигель и сгорѣлъ.
— Пожарные-то? Они потушатъ! Потому ихъ дѣло такое. Опять-же стройка у васъ каменная. А у насъ, вотъ, какъ потому-что деревянная, — такъ на прошлой недѣлѣ пошло полыскать, — семьдесятъ домовъ — ровно корова языкомъ слизнула.
— Странно! Помню, въ думѣ даже засѣданіе было..
— Это въ новой-то? Знаю. Потому драли меня за ее. Какъ построили, — такъ налогъ и вышелъ.
— Нельзя было безъ налога, милѣйшій, — одинъ парадный обѣдъ сколько стоилъ.
— Знаю, и за обѣдъ драли!
— Ну ты, братъ, я вижу, ничѣмъ недоволенъ. Для васъ сколько ни старайся, — отъ васъ никогда благодарности не дождешься!
И мальчики разошлись въ разныя стороны.
в. Д.
управа, умывъ руки, исполняетъ, орудуетъ, распоряжается. Оба теченія не должны бы расходиться, изъ какого бы мутнаго источника ни шли. Но ихъ покрываютъ общимъ колпакомъ, въ лицѣ единаго предсѣдателя, и выходитъ другая музыка: кто въ лѣсъ, кто по дрова. Единство остается на бумагѣ. И часто дума управляетъ, не работая, а управа работаетъ, не думая.
Не лучше-ли головѣ сохранять цѣльность, а не раздваиваться? Это было бы облегченіемъ столько же головѣ, сколько обывателямъ. Голову особенно утруждать не слѣдуетъ, дабы не растерялась, ибо многимъ-ли дано вмѣстити?
Сожительство — мудреная штука: миръ и согласіе, какъ извѣстно, напередъ обезпечены только въ томъ случаѣ, если обѣ «половины» раздѣлены. Чѣмъ «звонить» предсѣдателю за двумя столами, лучше думать за однимъ столомъ, тѣмъ болѣе, что обѣ должности требуютъ разнородныхъ способностей. Совмѣстительство-же только способно вскружить голову.
«Панамское дѣло» пронеслось лавиной, увлекая событія и репутаціи. «Компаніи» не нравился узкій перешеекъ, на подобіе брачныхъ узъ, соединяющій двѣ Америки, и она вздумала развести обѣ «половины». «Разводъ», какъ извѣстно, требуетъ денегъ и денегъ. Французскій скопидомъ, въ чаяніи благъ, тряхнулъ карманомъ, и пошла охота на любителей дивидендовъ. Акціонеры полѣзли, какъ мухи на медъ. Вышла грандіозная хищническая эпопея. Панамскій каналъ оказался бездонной ямой, куда закопали свыше милліарда. Общество жило систематическимъ обирательствомъ. Его нѣдра кишѣли оравой хищниковъ, закулисныя дѣла представляли лѣса дремучіе. Кончилось крахомъ, и огромный мыльный пузырь съ трескомъ лопнулъ.
Буржуазные карманы, почувствовавъ значительное опустошеніе, возопили. Начались тайные подкопы, которые разразились безпримѣрными разоблаченіями, вызвавшими «взрывъ»... негодованія. Оказывается, половина денегъ, собранныхъ съ облигаціонеровъ, ушла въ карманы заправителей, а другая половина на взятки и подкупъ общественныхъ дѣятелей, депутатовъ и прессы. Молчаніе — золото, и молчаніе «дѣятелей» покупалось на вѣсъ золота. Раздавали сотни тысячъ, какъ щедрый благодѣтель въ праздникъ раздаетъ копѣечки неимущимъ. Это былъ настоящій праздникъ Мамона. Брали «не по чину». Агенты ходили по корридорамъ палатъ и сыпали открытыми мѣшками. Полтораста представителей, у которыхъ рыльце въ пушку, пріобщены къ дѣлу.
Вотъ это «фуроръ» и «громадный успѣхъ»!
«Пикантность» грандіознаго мошенничества усиливается участіемъ знаменитостей-гастролеровъ: Лессепса и Эйфеля. Великіе строители, очевидно, большіе мастера строить воздушные замки. Эйфелю даже за Эйфелевой башней не удалось укрыться, а «великій французъ» явился великимъ козломъ отпущенія. Колумбъ подарилъ намъ Америку, Лессепсъ вздумалъ дать двѣ Америки. Онъ рылъ на пользу другихъ яму, въ которую самъ упалъ. Его имя служило щитомъ для хищниковъ, и этотъ щитъ теперь насквозь прострѣленъ ядовитыми стрѣлами..
Пріѣздъ Сарры Бернаръ встряхнулъ модницъ, которыя принялись встряхивать наряды. Знаменитая художница — большая искусница по части изобрѣтательныхъ и оригинальныхъ туалетовъ. Она является настоящей законодательницей модъ и довела искусство одѣваться, какъ искусство копировать жизнь, до высшей степени.
Въ чемъ соотношеніе между нарядами и искусствомъ, если исключить искусство безумно тратить деньги на вѣтеръ, никакая эстетика не объяснитъ. Но дамы — искусство одѣваться ставятъ на недосягаемой высотѣ. Самое главное, чтобы выходило меньше матеріи и больше денегъ. Нарядъ сводится къ «небытію»; онъ не столько одѣваетъ, сколько открываетъ и даетъ себя чувствовать только тѣмъ, что бьетъ мужа (или «заступающаго мѣсто») по карману. Выходитъ такой афоризмъ: лучшій нарядъ — отсутствіе наряда. Идеальнымъ нарядомъ можетъ служить декольте, прикрытое драгоцѣнностями. Идеалъ модницы — это надѣть на себя витрину ювелирнаго магазина, чтобы супругъ гнулся въ три погибели, а подруги лопнули отъ зависти! Въ этомъ полное дамское счастье!..
Нарядъ — оружіе женщины. Въ домашней политикѣ — это «вооруженный миръ», который не меньше разоряетъ мужей, чѣмъ народъ въ любомъ иностранномъ государствѣ.
Вся жизнь дамочки наполнена нарядами, и она воюетъ этимъ орудіемъ противъ грознаго вліянія времени, равнодушія непріятелей, стойкости неподатливыхъ и превосходства соперницъ.
ДУМСКОМУ СОВМѢСТИТЕЛЮ.
Мой другъ! потребно помнить вѣчно Рѣченье мудрое весьма:
Умъ вещь хорошая, конечно, Но много лучше... два ума!
Риѳмачевъ.
БРЫЗГИ ПЕРА.
— Члены-учредители общества счетоводовъ намѣрены ходатайствовать о разрѣшеніи вступать въ общество, въ качествѣ членовъ, дамамъ...
— Напрасно, онѣ и безъ того отлично умѣютъ «счеты сводить».
«Онъ» за «нею»:
— Па-а-зволь-те проводить. — Отстаньте!
— А вы крикните городового.
— Крикнула-бы, да вблизи нѣтъ.
— А вы все-таки крикните. Иначе, гдѣ-же мнѣ ночевать, сударыня?!.. д. Гом.
ПѢСНИ дня.
I.
Припасай побольше денегъ,
Если въ жизни ждешь „усладъˮ: Цѣну снова поднялъ Кёнигъ На сладчайшій рафинадъ.
Дѣла нѣтъ ему до жалобъ
На застой житейскихъ дѣлъ... Мыслю я, что не мѣшало-бъ Указать ему предѣлъ.
II.
Смотримъ мы печально,
Но цвѣтетъ купчина, Вздернувшій нахально
Цѣну керосина.
Охъ, какъ трудно въ свѣтѣ
Слѣдовать завѣту Олимпійца Гете:
„Свѣту больше, свѣтуˮ!
ОКОЛО ДВЕРЕЙ ГОРОДСКОЙ ЛАБОРАТОРІИ.
Встрѣчаются купцы-лавочники: — Ты откуда?
— Съ химическаго изслѣдованія... — Притянули?
— Не!.. Самъ пошелъ... Подмѣсь одну мудреную сдѣлалъ къ продухту, такъ вотъ носилъ, какъ-бы посторонній, чтобы узнать, поймутъ они, или нѣтъ, потому оченно искусно...
— Ну, и что же?
— (Грустно). Поняли!..
Гулливеръ.
— Ну, нельзя-же, братъ! Благоустройство требуетъ. У насъ, вѣдь, городъ на европейскую ногу. Электричество вотъ на главныхъ улицахъ.
— Это точно што! Листричество — штука занятная. А только, какъ имъ, листричествомъ, заниматься стали, у насъ въ слободѣ фонаревъ и вовсе поубавили. Потому, говорятъ, — расходы на листричество. Тятька-то впотьмахъ шелъ, оступился да полтора мѣсяца со сломанной ногой дома и вылежалъ.
— Зачѣмъ-же дома, когда есть больницы?
— Больницы-то есть, да койковъ, вишь, нѣтъ. Была одна, да на нее управскаго одного кучера положили, — руку-отъ, что-ли, возжей до крови стеръ. Какъ вылежалъ тятька-то дома, — все имущество, почитай къ лавочнику къ одному въ за
кладъ перетаскали. Струментъ — и тотъ стащили. А онъ, лавочникъ то, даетъ рупь, — а говоритъ: «подавай рупь съ полтиной».
— Зачѣмъ-же къ лавочнику? Когда у насъ городской ломбардъ есть?
— А что въ емъ, въ ламбарти-то, даютъ? Грошъ въ емъ даютъ, пинжакъ-то, будемъ говорить, — старый и совсѣмъ не возьмутъ, — потому тамъ больше вещь берется цѣнная, которая золотая аль-бо серебряная... Да ходи къ нему за пять верстъ. Больше работы упустишь. А лавочникъто подъ бокомъ: «пожалте, у насъ закладали».
— Зачѣмъ-же пѣшкомъ ходить, — когда есть конка?
— Чай, конка-то для тѣхъ, у кого деньга есть. Да и не люблю я ее, признаться. По нашей улицѣ къ себѣ въ конюшни идетъ. Который соръ по улицамъ соберутъ ночью, — у насъ-же по улицѣ и раскидываютъ. А у насъ и своего хоть отбавляй, потому много.
— Странно! Зачѣмъ-же на улицу кидать, когда есть канализація?
— А чтобъ не возить далеко. Она эта, канальизація, штука точно превосходная, и купецъ, который у насъ въ сусѣдяхъ фабрику имѣетъ, очинно ею хорошо себя пользуетъ, всю, сталобыть, краску тамъ, грязь спускаетъ. Очинно даже чисто. Только у насъ по трубамъ духъ идетъ.
— Промывать надо. Водопроводъ для этого есть.
— Чай, деньги за воду-то берутъ. Допрежь, бывало, возьмешь два ведерка, да по воду на рѣчку и сходишь. Дарма! Пей, не хочу, — а нонѣ хочешь не хочешь, — а за водопроводный крантъ плати!
— Мало ли что! Водопроводъ, онъ и въ пожарномъ отношеніи нуженъ. У насъ вотъ загорѣлось на дняхъ. Пожарные прилетѣли — въ минуту потушили. Только одинъ флигель и сгорѣлъ.
— Пожарные-то? Они потушатъ! Потому ихъ дѣло такое. Опять-же стройка у васъ каменная. А у насъ, вотъ, какъ потому-что деревянная, — такъ на прошлой недѣлѣ пошло полыскать, — семьдесятъ домовъ — ровно корова языкомъ слизнула.
— Странно! Помню, въ думѣ даже засѣданіе было..
— Это въ новой-то? Знаю. Потому драли меня за ее. Какъ построили, — такъ налогъ и вышелъ.
— Нельзя было безъ налога, милѣйшій, — одинъ парадный обѣдъ сколько стоилъ.
— Знаю, и за обѣдъ драли!
— Ну ты, братъ, я вижу, ничѣмъ недоволенъ. Для васъ сколько ни старайся, — отъ васъ никогда благодарности не дождешься!
И мальчики разошлись въ разныя стороны.
в. Д.
управа, умывъ руки, исполняетъ, орудуетъ, распоряжается. Оба теченія не должны бы расходиться, изъ какого бы мутнаго источника ни шли. Но ихъ покрываютъ общимъ колпакомъ, въ лицѣ единаго предсѣдателя, и выходитъ другая музыка: кто въ лѣсъ, кто по дрова. Единство остается на бумагѣ. И часто дума управляетъ, не работая, а управа работаетъ, не думая.
Не лучше-ли головѣ сохранять цѣльность, а не раздваиваться? Это было бы облегченіемъ столько же головѣ, сколько обывателямъ. Голову особенно утруждать не слѣдуетъ, дабы не растерялась, ибо многимъ-ли дано вмѣстити?
Сожительство — мудреная штука: миръ и согласіе, какъ извѣстно, напередъ обезпечены только въ томъ случаѣ, если обѣ «половины» раздѣлены. Чѣмъ «звонить» предсѣдателю за двумя столами, лучше думать за однимъ столомъ, тѣмъ болѣе, что обѣ должности требуютъ разнородныхъ способностей. Совмѣстительство-же только способно вскружить голову.
«Панамское дѣло» пронеслось лавиной, увлекая событія и репутаціи. «Компаніи» не нравился узкій перешеекъ, на подобіе брачныхъ узъ, соединяющій двѣ Америки, и она вздумала развести обѣ «половины». «Разводъ», какъ извѣстно, требуетъ денегъ и денегъ. Французскій скопидомъ, въ чаяніи благъ, тряхнулъ карманомъ, и пошла охота на любителей дивидендовъ. Акціонеры полѣзли, какъ мухи на медъ. Вышла грандіозная хищническая эпопея. Панамскій каналъ оказался бездонной ямой, куда закопали свыше милліарда. Общество жило систематическимъ обирательствомъ. Его нѣдра кишѣли оравой хищниковъ, закулисныя дѣла представляли лѣса дремучіе. Кончилось крахомъ, и огромный мыльный пузырь съ трескомъ лопнулъ.
Буржуазные карманы, почувствовавъ значительное опустошеніе, возопили. Начались тайные подкопы, которые разразились безпримѣрными разоблаченіями, вызвавшими «взрывъ»... негодованія. Оказывается, половина денегъ, собранныхъ съ облигаціонеровъ, ушла въ карманы заправителей, а другая половина на взятки и подкупъ общественныхъ дѣятелей, депутатовъ и прессы. Молчаніе — золото, и молчаніе «дѣятелей» покупалось на вѣсъ золота. Раздавали сотни тысячъ, какъ щедрый благодѣтель въ праздникъ раздаетъ копѣечки неимущимъ. Это былъ настоящій праздникъ Мамона. Брали «не по чину». Агенты ходили по корридорамъ палатъ и сыпали открытыми мѣшками. Полтораста представителей, у которыхъ рыльце въ пушку, пріобщены къ дѣлу.
Вотъ это «фуроръ» и «громадный успѣхъ»!
«Пикантность» грандіознаго мошенничества усиливается участіемъ знаменитостей-гастролеровъ: Лессепса и Эйфеля. Великіе строители, очевидно, большіе мастера строить воздушные замки. Эйфелю даже за Эйфелевой башней не удалось укрыться, а «великій французъ» явился великимъ козломъ отпущенія. Колумбъ подарилъ намъ Америку, Лессепсъ вздумалъ дать двѣ Америки. Онъ рылъ на пользу другихъ яму, въ которую самъ упалъ. Его имя служило щитомъ для хищниковъ, и этотъ щитъ теперь насквозь прострѣленъ ядовитыми стрѣлами..
Пріѣздъ Сарры Бернаръ встряхнулъ модницъ, которыя принялись встряхивать наряды. Знаменитая художница — большая искусница по части изобрѣтательныхъ и оригинальныхъ туалетовъ. Она является настоящей законодательницей модъ и довела искусство одѣваться, какъ искусство копировать жизнь, до высшей степени.
Въ чемъ соотношеніе между нарядами и искусствомъ, если исключить искусство безумно тратить деньги на вѣтеръ, никакая эстетика не объяснитъ. Но дамы — искусство одѣваться ставятъ на недосягаемой высотѣ. Самое главное, чтобы выходило меньше матеріи и больше денегъ. Нарядъ сводится къ «небытію»; онъ не столько одѣваетъ, сколько открываетъ и даетъ себя чувствовать только тѣмъ, что бьетъ мужа (или «заступающаго мѣсто») по карману. Выходитъ такой афоризмъ: лучшій нарядъ — отсутствіе наряда. Идеальнымъ нарядомъ можетъ служить декольте, прикрытое драгоцѣнностями. Идеалъ модницы — это надѣть на себя витрину ювелирнаго магазина, чтобы супругъ гнулся въ три погибели, а подруги лопнули отъ зависти! Въ этомъ полное дамское счастье!..
Нарядъ — оружіе женщины. Въ домашней политикѣ — это «вооруженный миръ», который не меньше разоряетъ мужей, чѣмъ народъ въ любомъ иностранномъ государствѣ.
Вся жизнь дамочки наполнена нарядами, и она воюетъ этимъ орудіемъ противъ грознаго вліянія времени, равнодушія непріятелей, стойкости неподатливыхъ и превосходства соперницъ.
ДУМСКОМУ СОВМѢСТИТЕЛЮ.
Мой другъ! потребно помнить вѣчно Рѣченье мудрое весьма:
Умъ вещь хорошая, конечно, Но много лучше... два ума!
Риѳмачевъ.
БРЫЗГИ ПЕРА.
— Члены-учредители общества счетоводовъ намѣрены ходатайствовать о разрѣшеніи вступать въ общество, въ качествѣ членовъ, дамамъ...
— Напрасно, онѣ и безъ того отлично умѣютъ «счеты сводить».
«Онъ» за «нею»:
— Па-а-зволь-те проводить. — Отстаньте!
— А вы крикните городового.
— Крикнула-бы, да вблизи нѣтъ.
— А вы все-таки крикните. Иначе, гдѣ-же мнѣ ночевать, сударыня?!.. д. Гом.
ПѢСНИ дня.
I.
Припасай побольше денегъ,
Если въ жизни ждешь „усладъˮ: Цѣну снова поднялъ Кёнигъ На сладчайшій рафинадъ.
Дѣла нѣтъ ему до жалобъ
На застой житейскихъ дѣлъ... Мыслю я, что не мѣшало-бъ Указать ему предѣлъ.
II.
Смотримъ мы печально,
Но цвѣтетъ купчина, Вздернувшій нахально
Цѣну керосина.
Охъ, какъ трудно въ свѣтѣ
Слѣдовать завѣту Олимпійца Гете:
„Свѣту больше, свѣтуˮ!
ОКОЛО ДВЕРЕЙ ГОРОДСКОЙ ЛАБОРАТОРІИ.
Встрѣчаются купцы-лавочники: — Ты откуда?
— Съ химическаго изслѣдованія... — Притянули?
— Не!.. Самъ пошелъ... Подмѣсь одну мудреную сдѣлалъ къ продухту, такъ вотъ носилъ, какъ-бы посторонній, чтобы узнать, поймутъ они, или нѣтъ, потому оченно искусно...
— Ну, и что же?
— (Грустно). Поняли!..
Гулливеръ.