Москвичи за недѣлю.
Бранили—концерты всевозможныхъ и невозможныхъ виртуозовъ.
Думали:—Кабы можно было не думать о безденежьи!
Видѣли— «декоративное» исполненіе піесъ. Забывали—мужья долги, а жены—супружескій долгъ.
Москва можетъ опять гордиться роскошнымъ Большимъ театромъ, который «укрѣпленъ» , обновленъ, художественно убранъ и величественно просторенъ. Это единственный въ Европѣ удобный театръ, въ которомъ публика не знаетъ тѣсноты и можетъ за всякую цѣну сидѣть просторно и даже съ комфортотъ... Въ этомъ отношеніи ему уступаютъ даже такіе театры, какъ Большая опера въ Парижѣ, Іа-Скала въ Миланѣ и лучшіе театры Лондона, не говоря уже о Вѣнѣ и Берлинѣ, гдѣ театральная публика усаживается, какъ сельди въ боченкѣ... По театру, конечно, и сцена нашего Большого театра единственная по своимъ громаднымъ размѣрамъ. Она требуетъ поэтому «большихъартистовъ, «сильнаго» хора и многочисленныхъ статистовъ. Къ сожалѣнію, внѣшность устанавливаетъ также внутреннюю «мѣрку», которая часто бываетъ не совсѣмъ вѣрна. Говорятъ обстановка въ частныхъ театрахъ увлекаетъ публику. Какіе же частные театры могутъ въ этомъ отношеніи конкурировать съ Большимъ театромъ?.. Между тѣмъ одна лишняя электрическая лампочка на частной сценѣ вызываетъ гораздо больше «восторговъ» чѣмъ 20 лампочекъ на Большой сценѣ. Въ этомъ, по моему, виновата «ложная мѣрка», которая установилась въ публикѣ къ казеннымъ театрамъ. На обыкновенномъ языкѣ, это — большое недоразумѣніе, или, еще вѣрнѣе, большая несправедливость публики...
*
«Власть тьмы» въ Маломъ театрѣ «не ко двору»... Артисты или отвыкли, или непривыкли къ бытовому репертуару: на сценѣ говорятъ и дѣйствуютъ или ряженые горожане, или переодѣтые купцы и купчихи; настоящихъ крестьянъ совсѣмъ нѣтъ, за исключеніемъ одной г-жи Музиль, которая мѣстами очень типична. Остается восхищаться не игрой, а обстановкой, которая приноситъ новые лавры декоратору г. Вальцу и режиссеру г. Черневскому. Еще выдѣляется въ этой драмѣ Анютка (воспит. Егорова), которая своимъ крикомъ въ 4-мъ дѣйствіи разбиваетъ нервы, какъ у себя, такъ и у публики...
*
Въ театрѣ Шелапутина пошли бенефисы хозяевъ и артистовъ. Для этихъ «торжествъставятся старыя, но содержательныя оперетки, въ отличіе отъ новыхъ, обстановочныхъ, но безсодержательныхъ оперетокъ. Кромѣ того бенефисные спектакли конкуррируютъ продолжительностію: бенефисъ г. Блюменталя длился до 1 1/2 час. ночи, дирижера г. Вирани—до 2 1/2 час. ночи, а г-жи Никитиной—до 3 1/2 час. ночи. Длинные антракты давали возможность публикѣ и артистамъ «вздремнуть», поэтому и хватило у нихъ терпѣнія просиживать въ театрѣ «до пѣтуховъ»... Послѣдній бенефиціантъ, г Бураковскій, былъ
милостивѣе и отпустилъ свою публику въ 1 1/4 час. ночи... Впрочемъ, Блюменталевская оперетка такъ избалована публикой, что ей прощаются многія «шалости»...
*
Въ циркѣ Саламонскаго появились рѣдкіе «Огненные дьяволы» : они дышатъ огнемъ, зажигаютъ пальцами, лакомятся пламенемъ и пр. Это, несомнѣнно, новый фокусъ, который пока никому неизвѣстенъ, поэтому достаточно «поразительный» и занимательный. Поразителенъ также, но безъ всякаго фокуса, прыжокъ лошади чрезъ три пары лошадей. Это «изобрѣтеніе» г. Эжени и очень рискованное изобрѣтеніе...
Неприсяжный рецензентъ. БАРИТОНУ ДЕВОЙОДУ.
Девойодъ Вновь поетъ. Онъ успѣхъ
Зритъ у всѣхъ. И—о, срамъ! — Безъ... рекламъ?!
Тоже поэтъ.
*
— Да, много страннаго на свѣтѣ, другъ Гораціо! Напримѣръ, большая часть артистовъ принялась за писаніе пьесъ...
— Не для того ли, чтобы можно было не учить ролей? Въ своихъ пьесахъ роли и безъ ученья знакомы отъ слова до слова...
„ВЛАСТЬ ТЬМЫ НА МАЛОЙ СЦЕНѢ.
Ахъ! съ досады міръ изгрызъ-бы! Я на сценѣ (не совру)
Видѣлъ каменныя избы, Деревянную игру...
Лохм. госп.
ТАЙНА.
Семейная драма въ одномъ испугѣ.
Она. — Кажется, Викторъ Александровичъ, вамъ на службу пора. 9 часовъ.
Онъ. — Еще есть время. Дай мнѣ газету просмотрѣть. Положеніе въ Арменіи ухудшается...
Она (про себя). — Мое положеніе еще хуже. Какъ сообщить ему? (Вслухъ). Папочка... дуся...
Онъ. — Пожалуйста, дай мнѣ минутку покоя...
Она (вырывая газету изъ рукъ). — Брось глупую газету. Дай, поговоримъ. И такъ мало времени удѣляешь мнѣ...
Онъ. — Ну, объ чемъ говорить? За четыре мѣсяца супружества все переговорено...
Она. — Я увѣрена, ты даже не знаешь, какое число сегодня...
Онъ. — Какое число? 10-е.
Она. — Число нашей свадьбы...
Онъ. — Ахъ, да. О, это было роковое число и ро. ковой день. Поцѣлуй меня... за храбрость!
Она. — Иди, меня поцѣлуй. Раньше ты умѣлъ и напоминать, и выпрашивать поцѣлуи...
Онъ. — Боюсь, не надоѣлъ-ли...
Она. — Да, потому что забылъ... И не видишь, что вздыхаю... Ахъ!.. Если признаться...
Онъ. — Признаться! въ чемъ?
Она. — Если-бъ облегчить душу...
Онъ. — Значитъ, у тебя тайна? Это не хорошо. Она. — Я знаю, что не хорошо, но боялась... Онъ. — Меня?! А, говори. Я хочу все знать.
Она. — Только не сейчасъ. Я не приготовилась, думала послѣ сообщить тебѣ.
Онъ. — Сударыня, я вамъ приказываю говорить!!
Она. — Ты не знаешь, чего требуешь (плача). Не заставляй меня...
Онъ (смягчаясь). — Ну, Лиза, милая, довѣрься... у меня, вѣдь, тоже не каменное сердце... мы всѣ люди со слабостями...
Она,—Я не могла, не должна была сдѣлать это... Дѣло касается нашего счастья... Прости.
Онъ. — Счастья? Будь откровенна. Она. — Клянись, что простишь. Онъ. — Вотъ моя рука.
Она. — Слушай-же, у насъ явится приращеніе семейства...
Онъ (вскакивая съ выпяченными зрачками). — А, мои подозрѣнія оправдались! Да?! О, позоръ... Черезъ четыре мѣсяца послѣ свадьбы... приращеніе!!
Она. — Но, милый, это совершенно естественно.. Онъ. — Конечно!! Конечно, чортъ возьми!!! Она. — У каждой дѣвушки бываетъ... Онъ. — Несчастная! Ни слова!
Она. — Нѣтъ, теперь я должна говорить. Знай... Онъ. — Ничего не хочу знать. Она. — Знай, что сегодня... Онъ. — Даже сегодня?!
Она. — Да, явятся гостить мои родственники, двѣ племянницы и троюродная тетка. Поѣздъ приходитъ въ 9, онѣ сейчасъ будутъ.
Онъ. — Твои ро-о-одстве-е енницы?!
(Являются пріѣзжія. Она падаетъ въ ихъ объятія, онъ падаетъ безъ чувствъ).
Другъ Гораціо.
ВЪ „НОВОМЪ ЭРМИТАЖѢ .
Вотъ, армяне запѣли здѣсь дружно... Встать втупикъ мнѣ невольно пришлось: Что мнѣ оперу слушать здѣсь нужно, РазрѢшать-ли армянскій вопросъ?...
Политическія шалости
*
Въ Будапештѣ.
— Однако, венгерскія дамы недовольны законами о гражданскомъ бракѣ... — Странно, почему?
— Очень просто: это лишаетъ ихъ возможности всю жизнь держать мужей на военномъ положеніи.
*
Между итальянскими министрами.
— Запросы сыпятся, какъ изъ дыряваго мѣшка, а Криспи заболѣлъ, и намъ приходится отвѣчать въ палатѣ... Какъ назвать такую политику?
— Это называется съ больной головы на здоровыя.
* Въ Константинополѣ.
І-й паша.— Одно утѣшеніе при нынѣшнихъ запутанныхъ обстоятельствахъ...
ІІ-й паша.—Развѣ можетъ быть утѣшеніе? І-й паша. — Какъ же: если мы не знаемъ, что дѣлать, то дипломаты не знаютъ, чего хотятъ.
*
Въ Вѣнѣ.
— Австрійскій рейхсратъ придумываетъ мѣры для водворенія спокойствія среди публики на галлереяхъ, когда есть простое средство...
— А именно?
— Пригласить на трибуну испытанныхъ ораторовъ, и публика впадетъ въ летаргическое состояніе.
Бранили—концерты всевозможныхъ и невозможныхъ виртуозовъ.
Думали:—Кабы можно было не думать о безденежьи!
Видѣли— «декоративное» исполненіе піесъ. Забывали—мужья долги, а жены—супружескій долгъ.
Москва можетъ опять гордиться роскошнымъ Большимъ театромъ, который «укрѣпленъ» , обновленъ, художественно убранъ и величественно просторенъ. Это единственный въ Европѣ удобный театръ, въ которомъ публика не знаетъ тѣсноты и можетъ за всякую цѣну сидѣть просторно и даже съ комфортотъ... Въ этомъ отношеніи ему уступаютъ даже такіе театры, какъ Большая опера въ Парижѣ, Іа-Скала въ Миланѣ и лучшіе театры Лондона, не говоря уже о Вѣнѣ и Берлинѣ, гдѣ театральная публика усаживается, какъ сельди въ боченкѣ... По театру, конечно, и сцена нашего Большого театра единственная по своимъ громаднымъ размѣрамъ. Она требуетъ поэтому «большихъартистовъ, «сильнаго» хора и многочисленныхъ статистовъ. Къ сожалѣнію, внѣшность устанавливаетъ также внутреннюю «мѣрку», которая часто бываетъ не совсѣмъ вѣрна. Говорятъ обстановка въ частныхъ театрахъ увлекаетъ публику. Какіе же частные театры могутъ въ этомъ отношеніи конкурировать съ Большимъ театромъ?.. Между тѣмъ одна лишняя электрическая лампочка на частной сценѣ вызываетъ гораздо больше «восторговъ» чѣмъ 20 лампочекъ на Большой сценѣ. Въ этомъ, по моему, виновата «ложная мѣрка», которая установилась въ публикѣ къ казеннымъ театрамъ. На обыкновенномъ языкѣ, это — большое недоразумѣніе, или, еще вѣрнѣе, большая несправедливость публики...
*
«Власть тьмы» въ Маломъ театрѣ «не ко двору»... Артисты или отвыкли, или непривыкли къ бытовому репертуару: на сценѣ говорятъ и дѣйствуютъ или ряженые горожане, или переодѣтые купцы и купчихи; настоящихъ крестьянъ совсѣмъ нѣтъ, за исключеніемъ одной г-жи Музиль, которая мѣстами очень типична. Остается восхищаться не игрой, а обстановкой, которая приноситъ новые лавры декоратору г. Вальцу и режиссеру г. Черневскому. Еще выдѣляется въ этой драмѣ Анютка (воспит. Егорова), которая своимъ крикомъ въ 4-мъ дѣйствіи разбиваетъ нервы, какъ у себя, такъ и у публики...
*
Въ театрѣ Шелапутина пошли бенефисы хозяевъ и артистовъ. Для этихъ «торжествъставятся старыя, но содержательныя оперетки, въ отличіе отъ новыхъ, обстановочныхъ, но безсодержательныхъ оперетокъ. Кромѣ того бенефисные спектакли конкуррируютъ продолжительностію: бенефисъ г. Блюменталя длился до 1 1/2 час. ночи, дирижера г. Вирани—до 2 1/2 час. ночи, а г-жи Никитиной—до 3 1/2 час. ночи. Длинные антракты давали возможность публикѣ и артистамъ «вздремнуть», поэтому и хватило у нихъ терпѣнія просиживать въ театрѣ «до пѣтуховъ»... Послѣдній бенефиціантъ, г Бураковскій, былъ
милостивѣе и отпустилъ свою публику въ 1 1/4 час. ночи... Впрочемъ, Блюменталевская оперетка такъ избалована публикой, что ей прощаются многія «шалости»...
*
Въ циркѣ Саламонскаго появились рѣдкіе «Огненные дьяволы» : они дышатъ огнемъ, зажигаютъ пальцами, лакомятся пламенемъ и пр. Это, несомнѣнно, новый фокусъ, который пока никому неизвѣстенъ, поэтому достаточно «поразительный» и занимательный. Поразителенъ также, но безъ всякаго фокуса, прыжокъ лошади чрезъ три пары лошадей. Это «изобрѣтеніе» г. Эжени и очень рискованное изобрѣтеніе...
Неприсяжный рецензентъ. БАРИТОНУ ДЕВОЙОДУ.
Девойодъ Вновь поетъ. Онъ успѣхъ
Зритъ у всѣхъ. И—о, срамъ! — Безъ... рекламъ?!
Тоже поэтъ.
*
— Да, много страннаго на свѣтѣ, другъ Гораціо! Напримѣръ, большая часть артистовъ принялась за писаніе пьесъ...
— Не для того ли, чтобы можно было не учить ролей? Въ своихъ пьесахъ роли и безъ ученья знакомы отъ слова до слова...
„ВЛАСТЬ ТЬМЫ НА МАЛОЙ СЦЕНѢ.
Ахъ! съ досады міръ изгрызъ-бы! Я на сценѣ (не совру)
Видѣлъ каменныя избы, Деревянную игру...
Лохм. госп.
ТАЙНА.
Семейная драма въ одномъ испугѣ.
Она. — Кажется, Викторъ Александровичъ, вамъ на службу пора. 9 часовъ.
Онъ. — Еще есть время. Дай мнѣ газету просмотрѣть. Положеніе въ Арменіи ухудшается...
Она (про себя). — Мое положеніе еще хуже. Какъ сообщить ему? (Вслухъ). Папочка... дуся...
Онъ. — Пожалуйста, дай мнѣ минутку покоя...
Она (вырывая газету изъ рукъ). — Брось глупую газету. Дай, поговоримъ. И такъ мало времени удѣляешь мнѣ...
Онъ. — Ну, объ чемъ говорить? За четыре мѣсяца супружества все переговорено...
Она. — Я увѣрена, ты даже не знаешь, какое число сегодня...
Онъ. — Какое число? 10-е.
Она. — Число нашей свадьбы...
Онъ. — Ахъ, да. О, это было роковое число и ро. ковой день. Поцѣлуй меня... за храбрость!
Она. — Иди, меня поцѣлуй. Раньше ты умѣлъ и напоминать, и выпрашивать поцѣлуи...
Онъ. — Боюсь, не надоѣлъ-ли...
Она. — Да, потому что забылъ... И не видишь, что вздыхаю... Ахъ!.. Если признаться...
Онъ. — Признаться! въ чемъ?
Она. — Если-бъ облегчить душу...
Онъ. — Значитъ, у тебя тайна? Это не хорошо. Она. — Я знаю, что не хорошо, но боялась... Онъ. — Меня?! А, говори. Я хочу все знать.
Она. — Только не сейчасъ. Я не приготовилась, думала послѣ сообщить тебѣ.
Онъ. — Сударыня, я вамъ приказываю говорить!!
Она. — Ты не знаешь, чего требуешь (плача). Не заставляй меня...
Онъ (смягчаясь). — Ну, Лиза, милая, довѣрься... у меня, вѣдь, тоже не каменное сердце... мы всѣ люди со слабостями...
Она,—Я не могла, не должна была сдѣлать это... Дѣло касается нашего счастья... Прости.
Онъ. — Счастья? Будь откровенна. Она. — Клянись, что простишь. Онъ. — Вотъ моя рука.
Она. — Слушай-же, у насъ явится приращеніе семейства...
Онъ (вскакивая съ выпяченными зрачками). — А, мои подозрѣнія оправдались! Да?! О, позоръ... Черезъ четыре мѣсяца послѣ свадьбы... приращеніе!!
Она. — Но, милый, это совершенно естественно.. Онъ. — Конечно!! Конечно, чортъ возьми!!! Она. — У каждой дѣвушки бываетъ... Онъ. — Несчастная! Ни слова!
Она. — Нѣтъ, теперь я должна говорить. Знай... Онъ. — Ничего не хочу знать. Она. — Знай, что сегодня... Онъ. — Даже сегодня?!
Она. — Да, явятся гостить мои родственники, двѣ племянницы и троюродная тетка. Поѣздъ приходитъ въ 9, онѣ сейчасъ будутъ.
Онъ. — Твои ро-о-одстве-е енницы?!
(Являются пріѣзжія. Она падаетъ въ ихъ объятія, онъ падаетъ безъ чувствъ).
Другъ Гораціо.
ВЪ „НОВОМЪ ЭРМИТАЖѢ .
Вотъ, армяне запѣли здѣсь дружно... Встать втупикъ мнѣ невольно пришлось: Что мнѣ оперу слушать здѣсь нужно, РазрѢшать-ли армянскій вопросъ?...
Политическія шалости
*
Въ Будапештѣ.
— Однако, венгерскія дамы недовольны законами о гражданскомъ бракѣ... — Странно, почему?
— Очень просто: это лишаетъ ихъ возможности всю жизнь держать мужей на военномъ положеніи.
*
Между итальянскими министрами.
— Запросы сыпятся, какъ изъ дыряваго мѣшка, а Криспи заболѣлъ, и намъ приходится отвѣчать въ палатѣ... Какъ назвать такую политику?
— Это называется съ больной головы на здоровыя.
* Въ Константинополѣ.
І-й паша.— Одно утѣшеніе при нынѣшнихъ запутанныхъ обстоятельствахъ...
ІІ-й паша.—Развѣ можетъ быть утѣшеніе? І-й паша. — Какъ же: если мы не знаемъ, что дѣлать, то дипломаты не знаютъ, чего хотятъ.
*
Въ Вѣнѣ.
— Австрійскій рейхсратъ придумываетъ мѣры для водворенія спокойствія среди публики на галлереяхъ, когда есть простое средство...
— А именно?
— Пригласить на трибуну испытанныхъ ораторовъ, и публика впадетъ въ летаргическое состояніе.