у тебя, mоn оnсle! Ей тридцать семь лѣтъ, курносая... Но и не это еще привлекло меня! Я воспылалъ къ ней изъ-за того, что у нея на носу, надъ лѣвой ноздрей, была большая бородавка съ тремя волосками!
Скотининъ. — Какъ? И ты рѣшился?
Митрофанушка. — На что? (Многозначительно пожавъ плечами, слегка покрутивъ головой и сплюнувъ). Я сталъ просить у нея, чтобы она позволила мнѣ укусить ее за бородавку... Сверхъ-человѣкъ не можетъ ограничиться ничѣмъ банальнымъ...
(За сценой слышенъ шумъ и голоса. Появляются: Стародумъ, Простакова и еще нѣкоторые).
Простакова (сильно увивается около Стародума). — Пожалуйте, дядя! Пожалуйте! Ужъ извините, если у насъ не такъ, какъ у васъ, въ Америкѣ... Сами знаете, у насъ — Россія... Вотъ мой сынъ, Митрофанушка! Митрофанъ, поцѣлуй твоего американскаго дядюшку! Ты его еще никогда не видѣлъ!
Митрофанъ. — Здравствуйте, mоn оnсlе! Въ виду того, что вы изъ Америки, скажите мнѣ: вы — мормонъ? Когда я былъ десятилѣтнимъ мальчикомъ, мнѣ ужасно хотѣлось сдѣлаться мормономъ... Впрочемъ, теперь я все это оставилъ позади себя; я все это переросъ!
Стародумъ. — Сколько же ему лѣтъ, сестрица?
Простакова. — Двадцать лѣтъ, дядя!
Стародумъ. — Но у него и плѣшь, и морщины...
Простакова. — У него мало прожито, но много пережито! Это исключительная натура, нашъ Митрофанъ... Онъ ужасно быстро всѣхъ переростаетъ! Признаться, я даже побаиваться начинаю!
Стародумъ. — Отчего же Митрофанъ такъ быстро растетъ? Идетъ ли ростъ его души наравнѣ съ ростомъ его тѣла?
Простакова. — Ахъ, его душа на цѣлую голову еще выше его роста!
Стародумъ. — А русскую исторію онъ знаетъ?
Простакова. — Митрофанушка, ты знаешь русскую исторію?
Митрофанушка. — Ахъ, maman, какая у меня теперь можетъ быть русская исторія, когда я ее давно переросъ!
Стародумъ. — Имѣешь ли ты, племянничекъ, понятіе объ обязанностяхъ человѣка?
Простакова. — Это вы про какія же обязанности говорите, дядя? Насчетъ прописки паспортовъ и квартирнаго налога? Зачѣмъ же ему это знать, когда старшій дворникъ въ каждомъ домѣ самъ объ этомъ напомнитъ: на то и старшіе дворники существуютъ!
Стародумъ. — Знакомъ ли ты, Митрофанъ, съ литературой?
Митрофанушка (махнувъ рукой). — Все переросъ!.. Пробовалъ брать Тургенева, Достоевскаго, Толстого... Да что! Все равно, какъ мелкія блохи они для меня! Ну, и бросалъ съ презрѣніемъ... Ужъ если я переросъ Леонида Андреева, такъ чего же вы хотите отъ Толстого?
Стародумъ. — Какіе же учителя у тебя?
Простакова (представляя учителей). — Вотъ Чемпіонкинъ, который развиваетъ въ Митрофанушкѣ способности тѣлесныя; вотъ Неокульткинъ, который развиваетъ въ немъ способности душевныя; а это — мой пятиюродный кузенъ, Декаденткинъ: онъ учитъ Митрофанушку примѣнять тѣ и другія способности къ жизни...
Стародумъ (Чемпіонкину). — Чему же ты учишь Митрофана?
Чемпіонкинъ. — Разному! Прежде всего, какъ разбивать рожи, при столкновеніяхъ въ кафешантанахъ и ресторанахъ...
Стародумъ (Неокультчину). — Кафе-шантаны и рестораны развѣ входятъ въ кругъ предметовъ, служащихъ развитію души?
Неокульткинъ. — А то какъ же? А то какъ же? Чтобы очистить душу, надо знать и испытать всѣ пороки, которые существуютъ...
Стародумъ (Декаденткину). — А ты какъ учишь примѣнять все это?
Декаденткинъ. — Я? Очень просто! Мой главный принципъ: „вали валомъ, послѣ разберемъ! ˮ Надо держаться того мнѣнія, что „все дозволеноˮ; иначе ничего не выйдетъ.
Митрофанушка (въ трансѣ). — Mоn оnсlе, поцѣлуйте мой каблукъ!
Стародумъ (испуганно встаетъ). — Что ты, Митрофанъ!..
Простакова — Вамъ, дядя, кажется это страннымъ, но это потому, что вы еще не доросли до Митрофана, а онъ васъ переросъ! (Стародумъ поспѣшно направляется къ выходу). Дядя, да куда же вы? Погодите, постойте...
Стародумъ (на ходу). — Бѣжать отсюда!!!
Простакова. — Какъ бѣжать? А куда же вы дѣнете ваше состояніе? Вѣдь вы одинокій!
Стародумъ (на минуту остановившись). — Мое состояніе я завѣщаю на постройку по всей Россіи домовъ для душевно-больныхъ! (Съ жестомъ). Вотъ злонравія достойные плоды! (Уходитъ).
Занавѣсъ.
К. Михайловъ.
нечего дѣлать только банкиры, продающіе выигрышные билеты въ разсрочку, да этуали, болтающіе съ поклонниками...
Дѣловые и небогатые москвичи лишены этого удобства. Москва дистанція огромнаго размѣра, и если, благодаря адскимъ мостовымъ, москвичи лишены возможности сообщаться, то дума желаетъ дать имъ возможность хоть поговорить между собою на разстояніи...
А то живутъ люди въ разныхъ концахъ города, точно на разныхъ полушаріяхъ...
Дамскія моды.
Какія новинки ни подносятъ дамскія моды, ихъ изобрѣтательность все таки выдыхается.
А новыя моды необходимы, потому что безъ нихъ не могутъ жить дамы и не могутъ наживаться модистки.
И вотъ являются разныя выдумки. Портные изъ Берлина ѣздятъ изучать русскій національный костюмъ, на который явился спросъ у нѣмецкихъ дамъ. Наоборотъ, наши портнихи ѣздятъ изучать заграничные костюмы, до которыхъ падки русскія дамы.
Все дѣло сводится къ перемѣнамъ, потому что мода перемѣнчива, какъ женщина, и наоборотъ.
Простой, національный, удобный костюмъ не признается модой, задача которой кормить изобрѣтательницъ и тѣшить носительницъ модъ.
У одной модницы явились баллоны-рукава или броненосецъ на головѣ, и другая спѣшитъ вооружиться.
Между ними установился тайный союзъ, поддерживающій вооруженный миръ.
А потому мужья, избѣгающіе супружескихъ войнъ, должны разоряться — на пользу изобрѣтателей модъ.
П. И. Вейнбергъ.
Педагогъ-писатель въ лучшемъ значеніи слова.
Одинъ изъ могикановъ славной литературной плеяды.
Онъ же „Гейне изъ Тамбоваˮ, лучшій знатокъ иностранныхъ литературъ, хранитель лучшихъ литературныхъ традицій.
Таковъ П. И. Вейнбергъ, юбилей котораго отпраздновалъ литературный мірокъ.
Нынче художественныя традиціи сданы въ архивъ скороспѣлыми извѣстностями и знаменитостями. Теперь все „литературные рыцариˮ на часъ...
А тутъ тридцатипятилѣтній работникъ чуткій, живой и отзывчивый.
Несомнѣнно его праздникъ встрѣтитъ откликъ въ сердцахъ многихъ читателей и почитателей юбиляра.
Моск. гор. дѣлишки.
I.
Къ намъ близки новые порядки, И на газетныя нападки
Управа хочетъ отвѣчать; Скажу одно я влѣво, вправо: Давно пора тебѣ, управа,
Сломить молчанія печать!
Брызги пера.
— Организовалось новое декадентское книгоиздательство „Грифъˮ.
— Какъ бы этотъ „Грифъˮ не налетѣлъ на рифъ... равнодушія публики...
— Читали: на дняхъ въ Москвѣ магистрантъ защищалъ диссертацію „матеріалы къ систе
матикѣ подземныхъ грибовъˮ.
— И что же, „грибъ съѣлъ? ˮ
— О, нѣтъ, „удостоенъ искомой степени! ˮ
— Мѣщанское общество изъ всѣхъ проектовъ на перестройку зданій въ Охотномъ ряду избрало проектъ подъ девизомъ „Доходъˮ.
— Гм... Кому же дохода не хочется!
— Московская дума назначила таки пенсію бывшему доктору Яузской больницы Хандрикову.
— Ну, что же, это разгонитъ нагнанную на него газетами хандру...
— Автомобили на улицахъ Москвы то и дѣло заставляютъ бѣситься лошадей.
— Ну, людей, кажется, еще чаще...
— Петербургскій гор. голова Леляновъ сталъ совершенно недоступенъ для публики!
— Странно: кажется, не маленькій, а играетъ „въ пряткиˮ...
— Торговлю въ увеселительныхъ садахъ хотятъ заканчивать къ двумъ часамъ ночи.
— Ну, что же, и счастливые антрепренеры тогда будутъ «часы наблюдать»!
Въ московскомъ „Литературномъ
кружкѣˮ.
— Охотно на „субботы“ шелъ народъ, Но о „субботахъ“ вовсе не радѣли Въ минувшемъ засѣданіи, и вотъ
У членовъ нѣтъ ужъ болѣе субботъ... — Да, у „Кружкаˮ семъ пятницъ на
недѣлѣ!
О „Кружокъˮ, не забудь одну миссію: Упорядочь бесѣдъ ты комиссію,
Чтобъ „сверхъ-людиˮ и разные „вздорникиˮ, Не сгубили въ конецъ твои вторники!