БУДИЛЬНИКЪ
1903 г. — 20 іюля № 27.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., ½ года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію „ОРЛЕАНСКАЯ ДѢВАˮ.
Перемѣна адреса — 50 к.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ XXXIX
ГОДЪ XXXIX
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются въ конторѣ редакціи — Москва, Тверская, д. Спиридонова —
Телефонъ редакціи 11, 72. И ВО ВСЕХЪ МОСКОВСКИХЪ КОНТОРАХЪ ПО ПРІЕМУ ОБЪЯВЛЕНІЙ. Телеф. типо-литограф. 11. 72. Добавочныхъ къ этому № ½ листа.
Соль мудрости.
Чтобы „дѣлягойˮ въ жизнь вступить И весть дѣла умѣло,
Не важно столь на „курсахъˮ быть, Сколь важно въ „курсѣˮ дѣла...
О томъ и о семъ.
Лѣтніе итоги.
Лѣто, по преимуществу марьяжный сезонъ, подходитъ къ концу.
И шалунъ Амуръ уже подводитъ итоги дачнымъ и курортнымъ романамъ.
Каждый человѣкъ — кузнецъ своего счастья,
у дачныхъ невѣстъ и жениховъ кузнецъ — Амуръ.
Онъ куетъ обручальное кольцо, это первое звено въ цѣпи супружескаго счастья, при чемъ за прочность не отвѣчаетъ, но работаетъ горячо, благо — пора горячая, страдная.
Не успѣешь оглянуться, и любовь испарилась, и счастье рухнуло.
Да и что прочнаго въ нашъ вѣкъ скоропалительныхъ романовъ, изумительныхъ метаморфозъ и феерическихъ краховъ?
И дачныя барышни счастливы выскочить замужъ, не заглядывая въ будущее.
По крайней мѣрѣ, недаромъ расточали умильные взгляды и улыбки.
А еще больше счастливы мамаши, которыя недаромъ кормили и прикармливали жениховъ.
Рабыни веселья.
Вопросъ о хористкахъ, существующихъ для удовольствія веселящейся публики, одинъ изъ печальныхъ вопросовъ.
И „общество защиты женщинъˮ, взявшись за ихъ спасеніе, прежде всего натолкнулось на положеніе „рабынь весельяˮ.
Общество одушевлено благими порывами, но дано ли ему свершить что-нибудь, неизвѣстно.
Изучаются подробныя условія жизни „рабыньˮ, ихъ отношенія къ хозяйкамъ и по всѣмъ статьямъ проектируются „улучшеніяˮ: столько-то должны работать и получать, тогдато являться и уходить и проч. и проч.
И всѣ эти регламенты, установленія и распоряженія явятся не больше, какъ прекрасными пожеланіями, которыя останутся на бумагѣ и въ мечтахъ.
Хористки — безвольныя существа, а хозяйки — алчныя особы, и улучшенія гадательны. Да „рабыниˮ и не мыслимы безъ рабства...
Зло останется, и загубленныя существа въ расшитыхъ сарафанахъ, съ безпокойною ласковостью взгляда, будутъ по-прежнему мозолить глаза приличной публикѣ.
Нужно подойти къ вопросу проще, и тогда явятся совсѣмъ другіе вопросы.
Кому интересны хоры съ ихъ противнымъ пѣніемъ, раздирающимъ уши, и зачѣмъ нужны вообще эти институты орущихъ дѣвицъ?..
Если для разгулявшихся купцовъ въ захолустныхъ вертепахъ, то большая публика давно отстала отъ купеческихъ вкусовъ.
Если же пресыщенные жуиры губятъ жизнь и здоровье въ оргіяхъ, то почему еще для ихъ удовольствія надо губить молодыя силы, которыя нашли бы другое примѣненіе?
Зло невозможно улучшить, а можно
Фрачная пара.
(Изъ актерскихъ приключеній).
Актеры Шпаловъ и Пѣшехожденскій прибыли въ городъ Косновъ, гдѣ
они получили ангажементъ у антрепренера Сверкайпяткина. Под
ходя къ зданію мѣстнаго театра,
они увидали еще издали прибитый полулистъ бѣлой бумаги.
— Что за странная афиша? — сказалъ Шпаловъ.
— Какой-нибудь анонсъ, — замѣтилъ Пѣшехожденскій.
Но, подойдя близко, они разсмотрѣли, что это не афиша, а объявленіе, въ которомъ судебный приставъ такой-то, по претензіи такихъ-то, назначалъ въ продажу съ молотка имущество г. Сверкайпяткина, а именно: подержаный кожаный портсигаръ, оловянную спичечницу, двѣ пуговицы костяныя, пряжку отъ брюкъ и бутафорію: картонный кинжалъ, бутылку изъ-подъ настоящаго шампанскаго и парикъ изъ льняныхъ оческовъ.
— Фюю! — свистнулъ Шпаловъ.
— Вотъ такъ исторія! — развелъ руками Пѣшехожденскій.
— Чортово положеніе! У меня на обратный путь не хватитъ, — сталъ шарить но карманамъ Шпаловъ.
— У тебя „не хватитъˮ, а у меня нуль! — У меня часы...
— Никелевые-то!.. Будетъ пустое болтать... Поищемъ кого-нибудь. Кажется, Ивановъ-Восторговъ застрялъ здѣсь въ городѣ въ роли перваго любовника.
— У Сидоровой-то! Ну, ужъ это вздоръ! Можетъ быть, въ роли девяносто перваго...
— Для насъ безразлично. Онъ малый добрый, выручитъ насъ.
Они отправились къ вдовѣ Сидоровой, имѣвшей на окраинѣ города домъ и басонную фабрику. Отогнавъ злющихъ дворнягъ, имѣвшихъ намѣреніе ознакомиться съ необходимѣйшей принадлежностью ихъ костюма, они обратились съ вопросомъ къ бабѣ-кухаркѣ, вылившей имъ въ ноги помои:
— Дома Иванъ Ивановичъ Ивановъ?
— Баринъ дома, — отвѣчала баба, — только ежели вы изъ „Золотого Якоряˮ или изъ „Мавританіиˮ, барыня велѣла по шеямъ...
— Нѣтъ, мы пріѣзжіе...
Въ передней первая услышанная ими изъ сосѣдней комнаты фраза была такая:
— Ну, Муся, выручи, родная, дай хоть гривенничекъ.
— Фюю! — свистнулъ по своей привычкѣ Шпаловъ.
— Да, тутъ не разживешься, — подтвердилъ Пѣшехожденскій. — Эхъ, она какъ его прибрала къ рукамъ! А прежде сотнями бралъ у нея, какъ изъ собственнаго кармана...
Ивановъ, оплывшій, съ краснымъ носомъ, видимо страдавшій съ похмѣлья, очень былъ радъ старымъ товарищамъ. Купчиха Сидорова, видная, бальзаковскаго возраста дама, питавшая страсть къ всякимъ артистамъ, тоже привѣтливо приняла гостей. Разрѣшена была выпивка.
— Относительно денегъ, други мои, — говорилъ Ивановъ, — я быть полезнымъ вамъ не могу: не довѣряетъ подлая баба пятачка. Въ другомъ чемъ съ великою радостью. Могу дать совѣтъ: устройте представленіе и соберите деньжонокъ на дорогу. Я тоже приму участіе безплатно, конечно. Ты, Шпаловъ,
исполнишь какой-нибудь монологъ; Пѣшехожденскій разскажетъ изъ народнаго быта въ одномъ номерѣ, а въ другомъ будетъ подражать птицамъ, въ чемъ онъ великій искусникъ; я спою комическіе куплеты.
Ухватились за это средство. Комнату съ освѣщеніемъ на бойкой улицѣ нашли скоро. Но такъ какъ въ поношеныхъ да вдобавокъ пиджачныхъ костюмахъ явиться передъ щепетильной провинціальной публикой было неловко, то дѣло затянулось изъ-за фраковъ. У Иванова было много знакомыхъ, но фрачная пара оказалась только у одного, недавно женившагося и не успѣвшаго еще ее заложить.
— Какъ же это мы трое и въ одномъ фракѣ? — печалился Пѣшехожденскій.
— Пустяки! — замѣтилъ Шпаловъ. — Выходить будемъ не всѣ же сразу, и можно передавать костюмъ другъ другу. Переодѣться — одна минута...
На чтеніе артистовъ собралось публики порядочно. Первый номеръ, монологъ Шпалова, прошелъ прекрасно. Раскланявшись съ публикой, онъ поспѣшилъ къ товарищамъ и, снявъ фрачную пару, передалъ ее куплетисту Иванову.
Вызовы продолжались, и польщенный Шпаловъ, забывъ о своемъ костюмѣ (безъ фрачной пары), выскочилъ на сцену и началъ раскланиваться... Дамы и дѣвицы завизжали, мужчины заорали, и начался скандалъ...
Ивановъ выскочилъ во фрачной парѣ и, вмѣсто разсказа, разсказалъ откровенно всю исторію „фрачной парыˮ... Скандалъ смѣнился гомерическимъ хохотомъ, который „примирилъˮ недовольныхъ...
В. Сысоевъ.
1903 г. — 20 іюля № 27.
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка на годъ безъ доставки — 7 р., ½ года — 4 р. съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 к.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, 12 р. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, получаютъ премію „ОРЛЕАНСКАЯ ДѢВАˮ.
Перемѣна адреса — 50 к.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 80 к., послѣ 1 іюля 80 к.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступ. по соглашенію.
Адресъ ред. „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Спиридонова.
Пріемные дни редакціи: понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно. Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
ГОДЪ XXXIX
ГОДЪ XXXIX
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются въ конторѣ редакціи — Москва, Тверская, д. Спиридонова —
Телефонъ редакціи 11, 72. И ВО ВСЕХЪ МОСКОВСКИХЪ КОНТОРАХЪ ПО ПРІЕМУ ОБЪЯВЛЕНІЙ. Телеф. типо-литограф. 11. 72. Добавочныхъ къ этому № ½ листа.
Соль мудрости.
Чтобы „дѣлягойˮ въ жизнь вступить И весть дѣла умѣло,
Не важно столь на „курсахъˮ быть, Сколь важно въ „курсѣˮ дѣла...
О томъ и о семъ.
Лѣтніе итоги.
Лѣто, по преимуществу марьяжный сезонъ, подходитъ къ концу.
И шалунъ Амуръ уже подводитъ итоги дачнымъ и курортнымъ романамъ.
Каждый человѣкъ — кузнецъ своего счастья,
у дачныхъ невѣстъ и жениховъ кузнецъ — Амуръ.
Онъ куетъ обручальное кольцо, это первое звено въ цѣпи супружескаго счастья, при чемъ за прочность не отвѣчаетъ, но работаетъ горячо, благо — пора горячая, страдная.
Не успѣешь оглянуться, и любовь испарилась, и счастье рухнуло.
Да и что прочнаго въ нашъ вѣкъ скоропалительныхъ романовъ, изумительныхъ метаморфозъ и феерическихъ краховъ?
И дачныя барышни счастливы выскочить замужъ, не заглядывая въ будущее.
По крайней мѣрѣ, недаромъ расточали умильные взгляды и улыбки.
А еще больше счастливы мамаши, которыя недаромъ кормили и прикармливали жениховъ.
Рабыни веселья.
Вопросъ о хористкахъ, существующихъ для удовольствія веселящейся публики, одинъ изъ печальныхъ вопросовъ.
И „общество защиты женщинъˮ, взявшись за ихъ спасеніе, прежде всего натолкнулось на положеніе „рабынь весельяˮ.
Общество одушевлено благими порывами, но дано ли ему свершить что-нибудь, неизвѣстно.
Изучаются подробныя условія жизни „рабыньˮ, ихъ отношенія къ хозяйкамъ и по всѣмъ статьямъ проектируются „улучшеніяˮ: столько-то должны работать и получать, тогдато являться и уходить и проч. и проч.
И всѣ эти регламенты, установленія и распоряженія явятся не больше, какъ прекрасными пожеланіями, которыя останутся на бумагѣ и въ мечтахъ.
Хористки — безвольныя существа, а хозяйки — алчныя особы, и улучшенія гадательны. Да „рабыниˮ и не мыслимы безъ рабства...
Зло останется, и загубленныя существа въ расшитыхъ сарафанахъ, съ безпокойною ласковостью взгляда, будутъ по-прежнему мозолить глаза приличной публикѣ.
Нужно подойти къ вопросу проще, и тогда явятся совсѣмъ другіе вопросы.
Кому интересны хоры съ ихъ противнымъ пѣніемъ, раздирающимъ уши, и зачѣмъ нужны вообще эти институты орущихъ дѣвицъ?..
Если для разгулявшихся купцовъ въ захолустныхъ вертепахъ, то большая публика давно отстала отъ купеческихъ вкусовъ.
Если же пресыщенные жуиры губятъ жизнь и здоровье въ оргіяхъ, то почему еще для ихъ удовольствія надо губить молодыя силы, которыя нашли бы другое примѣненіе?
Зло невозможно улучшить, а можно
Фрачная пара.
(Изъ актерскихъ приключеній).
Актеры Шпаловъ и Пѣшехожденскій прибыли въ городъ Косновъ, гдѣ
они получили ангажементъ у антрепренера Сверкайпяткина. Под
ходя къ зданію мѣстнаго театра,
они увидали еще издали прибитый полулистъ бѣлой бумаги.
— Что за странная афиша? — сказалъ Шпаловъ.
— Какой-нибудь анонсъ, — замѣтилъ Пѣшехожденскій.
Но, подойдя близко, они разсмотрѣли, что это не афиша, а объявленіе, въ которомъ судебный приставъ такой-то, по претензіи такихъ-то, назначалъ въ продажу съ молотка имущество г. Сверкайпяткина, а именно: подержаный кожаный портсигаръ, оловянную спичечницу, двѣ пуговицы костяныя, пряжку отъ брюкъ и бутафорію: картонный кинжалъ, бутылку изъ-подъ настоящаго шампанскаго и парикъ изъ льняныхъ оческовъ.
— Фюю! — свистнулъ Шпаловъ.
— Вотъ такъ исторія! — развелъ руками Пѣшехожденскій.
— Чортово положеніе! У меня на обратный путь не хватитъ, — сталъ шарить но карманамъ Шпаловъ.
— У тебя „не хватитъˮ, а у меня нуль! — У меня часы...
— Никелевые-то!.. Будетъ пустое болтать... Поищемъ кого-нибудь. Кажется, Ивановъ-Восторговъ застрялъ здѣсь въ городѣ въ роли перваго любовника.
— У Сидоровой-то! Ну, ужъ это вздоръ! Можетъ быть, въ роли девяносто перваго...
— Для насъ безразлично. Онъ малый добрый, выручитъ насъ.
Они отправились къ вдовѣ Сидоровой, имѣвшей на окраинѣ города домъ и басонную фабрику. Отогнавъ злющихъ дворнягъ, имѣвшихъ намѣреніе ознакомиться съ необходимѣйшей принадлежностью ихъ костюма, они обратились съ вопросомъ къ бабѣ-кухаркѣ, вылившей имъ въ ноги помои:
— Дома Иванъ Ивановичъ Ивановъ?
— Баринъ дома, — отвѣчала баба, — только ежели вы изъ „Золотого Якоряˮ или изъ „Мавританіиˮ, барыня велѣла по шеямъ...
— Нѣтъ, мы пріѣзжіе...
Въ передней первая услышанная ими изъ сосѣдней комнаты фраза была такая:
— Ну, Муся, выручи, родная, дай хоть гривенничекъ.
— Фюю! — свистнулъ по своей привычкѣ Шпаловъ.
— Да, тутъ не разживешься, — подтвердилъ Пѣшехожденскій. — Эхъ, она какъ его прибрала къ рукамъ! А прежде сотнями бралъ у нея, какъ изъ собственнаго кармана...
Ивановъ, оплывшій, съ краснымъ носомъ, видимо страдавшій съ похмѣлья, очень былъ радъ старымъ товарищамъ. Купчиха Сидорова, видная, бальзаковскаго возраста дама, питавшая страсть къ всякимъ артистамъ, тоже привѣтливо приняла гостей. Разрѣшена была выпивка.
— Относительно денегъ, други мои, — говорилъ Ивановъ, — я быть полезнымъ вамъ не могу: не довѣряетъ подлая баба пятачка. Въ другомъ чемъ съ великою радостью. Могу дать совѣтъ: устройте представленіе и соберите деньжонокъ на дорогу. Я тоже приму участіе безплатно, конечно. Ты, Шпаловъ,
исполнишь какой-нибудь монологъ; Пѣшехожденскій разскажетъ изъ народнаго быта въ одномъ номерѣ, а въ другомъ будетъ подражать птицамъ, въ чемъ онъ великій искусникъ; я спою комическіе куплеты.
Ухватились за это средство. Комнату съ освѣщеніемъ на бойкой улицѣ нашли скоро. Но такъ какъ въ поношеныхъ да вдобавокъ пиджачныхъ костюмахъ явиться передъ щепетильной провинціальной публикой было неловко, то дѣло затянулось изъ-за фраковъ. У Иванова было много знакомыхъ, но фрачная пара оказалась только у одного, недавно женившагося и не успѣвшаго еще ее заложить.
— Какъ же это мы трое и въ одномъ фракѣ? — печалился Пѣшехожденскій.
— Пустяки! — замѣтилъ Шпаловъ. — Выходить будемъ не всѣ же сразу, и можно передавать костюмъ другъ другу. Переодѣться — одна минута...
На чтеніе артистовъ собралось публики порядочно. Первый номеръ, монологъ Шпалова, прошелъ прекрасно. Раскланявшись съ публикой, онъ поспѣшилъ къ товарищамъ и, снявъ фрачную пару, передалъ ее куплетисту Иванову.
Вызовы продолжались, и польщенный Шпаловъ, забывъ о своемъ костюмѣ (безъ фрачной пары), выскочилъ на сцену и началъ раскланиваться... Дамы и дѣвицы завизжали, мужчины заорали, и начался скандалъ...
Ивановъ выскочилъ во фрачной парѣ и, вмѣсто разсказа, разсказалъ откровенно всю исторію „фрачной парыˮ... Скандалъ смѣнился гомерическимъ хохотомъ, который „примирилъˮ недовольныхъ...
В. Сысоевъ.