Юность студента полна желаніями, порывами!.. Въ театръ вы ходите?
— Даромъ, на „галеркуˮ, или по контромаркамъ.
— Какъ, даромъ?
— Исключительно... Мы тамъ поддерживаемъ оваціями и апплодисментами тѣхъ, кто даетъ намъ билеты...
— Извините, мнѣ ужасно это слышать. Это зовется... на старомъ нарѣчіи, по крайней мѣрѣ... знаете, какъ?
— Клакерствомъ, хотите вы сказать?...
— Да, это клакеры такъ дѣлаютъ... только подкупленные клакеры!..
— Пустяки вы говорите! Поблагодарить апплодисментами за билетъ — что тутъ особеннаго? Вообще, у васъ, дѣйствительно, „старыеˮ взгляды на многое... Вы даже забываете, что нашъ трудъ дѣлаетъ изъ „мальчишекъˮ людей дѣла и жизненнаго опыта...
— О, да!.. я понимаю... Это совсѣмъ новость. Реализмъ до послѣднихъ вершинъ... А идеализмъ сосланъ безъ срока на Сахалинъ?..
— Даже дальше... ха, ха, ха!..
— И давно вы посвящаете свой досугъ этому реальному труду? — Года полтора... — И... довольны?
— Такъ-себѣ. Живу сносно. А мои пріятели „дохнутъˮ съ голода... это тѣ, что уроковъ ищутъ! Только и спасаются „подачкамиˮ... А вы еще осуждаете!.. Ну-съ, такъ какъ же? Подпишетесь вы на иллюстрированное изданіе?
— Виноватъ, сейчасъ... Скажите, вы на какомъ факультетѣ?
— На юридическомъ. А что?..
— Такъ вы юристъ? Очень хорошо... у меня братъ тамъ кончаетъ курсъ... вы не знакомы?
— Нѣтъ, не имѣлъ удовольствія...
— Но знаете его? Онъ, вѣдь, у васъ прогремѣлъ на прошлой недѣлѣ по поводу...
— То-есть, я фамилію вашего брата знаю, но...
— Такой высокій, черный, волосы до плечъ... (А у меня брата, что называется, и въ поминѣ нѣтъ)!
— Видѣлъ, видѣлъ... но не знакомъ, къ сожалѣнію!..
— А что, профессоръ N имѣетъ успѣхъ на лекціяхъ? (NB. Профессоръ N читаетъ лекціи на медицинскомъ факультетѣ).
—Не могу вамъ сказать, я не интересуюсь его лекціями, я довольствуюсь его записками...
— Увы, записки не могутъ замѣнить живую рѣчь!..
— Что жъ дѣлать?!.. Невольно пропускаешь... А предъ экзаменами, по ночамъ „долблюˮ...
Мы помолчали... Я вздыхалъ съ невыразимымъ облегченіемъ... Для меня все было ясно: предо мной „подмѣненный студентъˮ, какъ недавно фигурировалъ „подмѣненный рысакъˮ...
— Такъ подпишетесь на изданьице-то? послышался назойливый голосъ моего гостя. Я поглядѣлъ на его лицо, не знавшее ни
малѣйшей застѣнчивости, и невольно спросилъ:
— Вы читали въ газетахъ о поддѣльныхъ американскихъ рысакахъ?..
— М-да... читалъ... А что? съ недоумѣніемъ освѣдомился мой „студентъˮ.
— Такъ вотъ, милостивый государь, бываютъ подложные рысаки, случаются въ жизни и поддѣльные... студенты...
— Гмъ! Вы, кажется, мнѣ не вѣрите.
— Не вѣрю... Позвольте узнать вашу фамилію?
— Ивановъ...
— Очень милая, удобная, знаете, фамилія!.. Прошу васъ оставить меня въ покоѣ... — Но, милостивый государь...
— Уходите, господинъ. въ „студенческомъ мундирѣˮ!.. Я не нуждаюсь въ комиссіонерахъ: я покупаю книги не по рекомендаціи комиссіонеровъ, а по личному выбору...
„Поддѣльный студентъˮ, какъ „поддѣльный рысакъˮ, выбѣжалъ изъ кабинета въ переднюю и громко крикнулъ лакею:
— Подай мое пальто!..
Настоящіе студенты, подумалъ я, и не подозрѣваютъ, что ихъ почетное званіе „фальсифицируется разными „комиссіонерамиˮ для коммерческихъ цѣлей...
Д. К. Ламанчскій.
отпечатокъ, и московская „зоологіяˮ находится въ особомъ положеніи.
Вездѣ въ Европѣ зоологическій садъ служитъ просвѣтительнымъ интересамъ, а въ Москвѣ, то и дѣло, онъ продается съ аукціона...
Звѣри не знаютъ, кто завтра будетъ владѣть ими, а публика не увѣрена, что не натолкнется на печать судебнаго пристава...
Зоологическій садъ послужилъ для пользы и удовольствія москвичей, но богатая Москва не помнитъ своихъ слугъ...
Правда, въ Москвѣ достаточно „зоологическихъˮ типовъ въ трактирахъ, на ипподромахъ, шато-кабакахъ.
Но тѣмъ болѣе надо поддержать просвѣтительное учрежденіе, какъ убѣжище среди „зоологическихъˮ развлеченій...
Къ началу зимнихъ бѣговъ.
Пустъ морозы трещатъ, Пусть бушуетъ метелъ, — Игроки поспѣшатъ На сію канитель.
Соберется народъ, Побѣгутъ рысаки,
И тотошка начнетъ
„Облегчатъ“ кошельки...
Декадентъ.
Брызги пера.
— Вопросъ о подвѣсной электрической дорогѣ между Москвой и Петербургомъ переходитъ въ дѣйствительность,
— О, нѣтъ! къ сожалѣнію, пока въ воздухѣ виситъ не дорога, а только вопросъ о ней.
— Одинъ изъ врачей, баронъ Стюартъ, увѣряетъ, что „Разсвѣтъˮ не „Вильямъ С. К. “ — У всякаго барона своя Фантазія!
Репертуарная шутка.
— Малый театръ исполняетъ „Высшую школуˮ.
— Новый — „Банкротаˮ.
— ˮДекадансъˮ — „Мадамъ Шерриˮ.
— Интернаціональный — прикрытую только плащомъ „Монну Ваннуˮ.
— А Коршъ взялъ да и забралъ себѣ „Богатаго человѣкаˮ!
— Мѣсто за Прѣсненской заставой забраковали для больницы, какъ клоаку. А тамъ-то бы, кажется, больницѣ и быть.
— Почему?
— Потому, что это больное мѣсто Москвы!
— Какова исполнительница заглавной роли въ „Мадамъ Шерриˮ? — Шерочка!
— А знаете, для управы большое удобство, что ея вредныя овощи растутъ, именно, на поляхъ орошенія. — Какое же?
— Ихъ никуда не нужно вывозить!
— А члены петербургскаго общества художниковъ не просто художники, а художники-баталисты. — Почему?
— Помилуйте, на выборахъ Сухоровскаго они чистую баталію устроили!
— Петербургскіе беллетристы основываютъ союзъ для изданія своихъ трудовъ.
— Оставить ихъ безъ... ежемѣсячнаго обѣда!
Модный ораторъ.
Толковалъ онъ о голодномъ, О дѣтишкахъ, что не ѣли... На его жилетѣ модномъ
Драгоцѣнности блестѣли...
Говорилъ онъ: — „Какъ собака, Мерзнетъ братъ меньшой
въ трущобѣˮ... И при этомъ борты фрака
Онъ потрясъ, Какъ будто въ злобѣ..
„Дайте жъ бѣдному участія“! Кончилъ фразой онъ красивой, И искать поѣхалъ счастья
За заставу съ пышной „дивойˮ...
Лохматый господинъ.
Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Читали; въ Петербургѣ основывается общество любителей игры въ кегли, Иванъ Ивановичъ?
— Ну, что же, будемъ ждать, Иванъ Никифоровичъ, общества любителей пусканія мыльныхъ пузырей!
Микробное время.
Взгяни, о, человѣче,
Что отъ микробовъ пусто? И близко и далече,
Но все микробомъ густо.
Они въ лѣсахъ, въ пустынѣ, Они во тьмѣ утробы; Въ поэзьи даже нынѣ Микробы да микробы!
Мыльные пузыри.
— Какъ вамъ понравилась г-жа Пасхалова въ роли Монны-Ванны?
— Она внесла въ роль столько „страстности , что это была не „Монна-Ваннаˮ а просто ванна, ошпарившая зрителей...