— Говорятъ, выборы въ третью Думу проходятъ довольно безжизненно...
— Ну, вотъ, ужъ это, мнѣ кажется, невѣрно: къ выборамъ ожили даже покойники, какъ партія правового порядка.
***
— Васъ еще не навѣстили экспропріаторы?
— Нѣтъ. И васъ еще не ограбили?
— Богъ миловалъ. — Какіе мы, однако, счастливцы!
***
— Предприниматели вошли въ городскую управу съ ходатайствомъ о разрѣшеніи пустить имъ по городу кареты съ рекламами.
— На рекламахъ трудно выѣзжать, такъ понадобились кареты.
***
— А, вы пріѣзжій! Ну, что вамъ прежде всего въ глаза бросилось?
— Первое, что въ Москвѣ бросается въ глаза человѣку — это пыль!
Другъ Гораціо.
Леонидъ Андреевъ въ новой роли.
Талантливый, вдумчивый психологъ на амплуа художественнаго популяризатора „лубочныхъ картинъ .
Женщины.
(Изъ альбома собственнаго Немировича-Данченки.)
Нѣмки.
Пусть нѣмцы грубы, Пусть ихъ кумиръ Волторны, труды, Штыки, мундиръ;
А страсть, куда ты Ни посмотри,
Одна—солдаты
Да „разъ-два-три“. Пусть Марса слуги Мужья вполнѣ; По ихъ подруги Не то! Онѣ
Средь жалкой прозы Текущихъ дней Нѣжнѣе розы,
Весны свѣжѣй. Вглядись въ ихъ глазки, Напомнитъ взглядъ Изъ чудной сказки Лѣсныхъ дріадъ. Все—поэтично,
Нѣтъ съ ними золъ; Ихъ страсть прилична И... вкусенъ столъ!
Свобода, или что дѣлаетъ
разсѣянность.
Исправникъ Шашкинъ былъ исправникъ, какъ исправникъ.
И все-бы хорошо, кабы не его необычная разсѣянность.
Еще холостой, Шашкинъ не прочь былъ пожениться и ужъ давно атаковалъ сердце и состояніе пикантной вдовушки, помѣщицы Сыроѣжной.
Наканунѣ онъ наконецъ собрался съ духомъ и „объяснился . Ольга Михайловна (такъ звали вдовушку) зардѣлась, какъ піонъ, и обѣщала „подумать .
Только что Шашкинъ получилъ отъ нея письмецо:
„Уважаемый Иванъ Ивановичъ! Всю ночь размышляла о вашемъ предложеніи. Ахъ, какъ трудно, еслибъ вы знали, взять да отдать свою свободу . Я ее такъ люблю!! Вольная птица—никому никакого отчета... Но если вы согласны и въ будущемъ уважать мою свободу, то и я... согласна. Жду вечеромъ .
Нашъ герой, дрожа отъ счастія, дочитывалъ послѣднія строки, когда ему доставили пакетъ отъ Энскаго губернатора.
Его Превосходительство частнымъ образомъ писалъ:
„Надѣюсь, что во ввѣренномъ вамъ уѣздѣ „свобода не гуляетъ. Сообщите, каково „броженіе умовъ и прочее.
— Прекрасно, сказалъ себѣ Шашкинъ,—сразу и отвѣтимъ.
Помѣщицѣ онъ написалъ:
„Ваше Превосходительство! Никогда никакой „свободы не допускалъ и допускать не буду, малѣйшее проявленіе къ таковой буду подавлять въ зародышѣ .
А губернатору.
„Славная моя цыпочка! Стѣснять чью либо свободу считаю тираніей. Никогда себѣ этого не позволю. Вы думаете — исправникъ, такъ ужъ деспотъ какой. Нѣтъ, тысячу разъ нѣтъ. Цѣлую васъ заочно .
Вечеромъ, когда Шашкинъ пріѣхалъ къ Сыроѣжной, его не „приняли , а въ скоромъ времени ему пришла оффиціальная бумага съ предложеніемъ подать въ отставку.
Такъ простая разсѣянность разбила всю карьеру человѣка...
Ъ.
На злобы дня.
Ӏ.
Ахъ, дойдемъ мы всѣ до точки, Доживемъ мы до дѣды: Порнографіи цбѣточки
Скоро намъ дадутъ плоды!
ӀӀ.
Не будьте бы Емелей, Не плачьте дезтолкобо:
Есть, есть сбодода слова, Ну, хотъ для... Булацелей!
ӀӀӀ.
Нѣтъ плѣнительныхъ иллюзій. Тьмой грядущій день одъятъ!..
Рядъ чувствительныхъ контузій Намъ о прошломъ говорятъ... И того теперь лишь жди,— Будетъ хуже впереди!
„Братья-писатели! въ вашей судьбѣ что-то лежитъ роковое!
— Г. редакторъ, я предполагаю написать статью о конституціи...
— Только о персидской, г. Бучкинъ! Только о персидской, не иначе!
— Батюшка, Илья Ивановичъ! лирическое стихотвореніе пишете?! И о любви къ „ней ?!?!..
— Да-съ, да-съ, трудновато при моихъ годахъ, вѣдь мнѣ пятьдесятъ, но приходится, чтобы не наткнуться на что-нибудь непріятное...
— Какъ?! вы пишете передовую статью о скачкахъ и бѣгахъ?!
— Сюжетецъ совсѣмъ безопасный!
Сквернословіе.
Сквернословіе пышно расцвѣло у насъ на почвѣ всякихъ скверностей.
Это, такъ сказать, единственная „свобода слова , которая царитъ въ домахъ и на улицахъ, не знаетъ препятствій и ограниченій.
Сквернословіе виситъ въ воздухѣ свинцовой тучей, ползетъ въ общественныхъ мѣстахъ, несется изъ-подъ воротъ и изъ квартиръ въ видѣ крылатыхъ словъ.
Эта „свобода слова издавна отмѣчена, какъ природная русская черта.
Иностранцы, пріѣзжающіе въ Россію, прежде всего, усваиваютъ русскую особенность ругаться.
И въ радости, и въ горѣ сквернословіе у насъ рвется наружу. Оно служитъ бранью и поощреніемъ.
Наконецъ, это старинная, дарованная, „свобода , а безъ свободы, какой ни на есть, человѣкъ жить не можетъ.
Но въ послѣднее время, когда русская жизнь вывернута на изнанку, когда грязь и нечисть вышла наружу, сквернословіе особенно пошло въ ходъ.
„Истинно русскіе люди тутъ приложили много старанія. Вѣдь, сквернословіе это черносотенство слова.
И если черносотенству не всегда предоставлена свобода дѣйствій, то свободой слова оно пользуется во всю.
Порнографія, какъ выразительница нравственной разнузданности, и винополія, какъ вдохновляющій источникъ, являются отличными спутниками этой „словесности .
Сквернословіе, пьянство и порнографія вотъ чертополохъ, изгадившій и заполонившій поле русской жизни.
Если порнографія прячется подъ обложками, а пьянство за трактирными стойками, то сквернословіе катится по улицамъ и гремитъ на перекресткахъ.
Какія могутъ быть культурныя отношенія между людьми, которые изъ двухъ словъ въ третье пускаютъ трехъэтажныя слова и объясняются заимствованными изъ евинаго хлѣва выраженіями?
На опасность отъ водки обращено вниманіе, порнографія тоже бросается въ глаза, а противъ сквернословія ничего не предпринимается.
Между тѣмъ, свобода сквернословія вовсе не невинная вещь, какъ можетъ показаться съ перваго раза. Но имѣющіе уши слышатъ и равнодушно проходятъ мимо.
Какія это должны быть уши? А тъ.