.Злобы дня.
I. Вегетаріанцы.
Недавно Кружковы, придя въ гости къ Анохинымъ и сѣвши за обѣденный столъ, услышали восклицанье хозяевъ:
— А у насъ новость! — Какая?
— Мы въ вегетаріанскую вѣру перешли!
Лица Кружковыхъ вытянулись, но они постарались улыбнуться сочувственно и спросили: — Давно?
— Да ужъ недѣли двѣ!—радостно крякнулъ Апохинъ,—Недѣли двѣ ничего, кромѣ вегетаріанской пищи, не ѣдимъ.
— И что-же?
— Отлично себя чувствуемъ! У меня головныя- боли какъ рукою сняло. У жены тяжесть подъ ложечкой исчезла.
— Что-же это вы... по убѣжденію?
— По убѣжденію! Убѣжденные вегетаріанцы. Давно-бы слѣдовало отъ мясной пищи отречься, да догадки не было. Нѣтъ, вы обратите вниманіе на этотъ грибной супъ! Изъ какого мяса вы сможете приготовить столь вкусное вегетаріанское блюдо?!
Кружковы, морщась, ѣли грибной супъ.
— А эти картофельныя котлеты?!— гремѣлъ Апохинъ.—Анна Васильевна, подкинь-ка еще по котлеткѣ дорогимъ гостямъ. Восторгъ, не котлеты!
Кружковы, морщась, ѣли картофельныя котлеты. — Съ соусомъ! Прибавьте соусу! Вегетаріанскій: изъ изюму.
Вылъ еще морковный пирогъ, каша съ тыквой и какая-то вегетаріанская чепуха.
— Не лравда-ли, божественно?—вопилъ Апохинъ.—Дивно? Неподражаемо?
Гости давились съ непривычки и не находили вегетаріанскія блюда ни дивными, ни божественными; они находили ихъ отвратительными; но говорить этого было нельзя. И, давясь, они говорили съ насильственной улыбкой:
— Да... очень недурно. Право-же такъ.
— Отнынѣ, кромѣ вегетаріанскихъ блюдъ, ничего въ ротъ не возьму!—-грозилъ Апохинъ.
У Кружковыхъ душа уходила въ пятки; имъ вспоминались прелестные ростбифы, великолѣпныя телячьи котлеты Анохиныхъ, и они серьезно подумывали—не прекратить ли хожденіе къ вегетаріанцамъ?
А когда они ушли и настало время ужина, Апохинъ весело сказалъ женѣ:
— Ну, теперь вегетаріанство къ чорту, Анна Васильевна, и что есть мясного въ печи, все на столъ мечи!
Принявшись-же за превосходную телячью котлетку, -онъ добавилъ:
— Когда хорошая говядина доходитъ до 25 к. за фунтъ, а телятина среднихъ сортовъ до 40, единственное средство не итти съ сумой по міру— это въ присутствіи гостей переходить на вегетаріанскій режимъ. Кто теперь въ состояніи угощать гостей мясомъ? Ротшильдъ, Рокфелеръ, Вандербильдъ! А развѣ какому-нибудь бухгалтеру это подъ силу?..
И. Безъ политики.
Вася и Ваня не видались пятнадцать лѣтъ; Вася заѣхалъ къ Ванѣ; старые друзья обнялись.
— А вотъ это моя жена, Вася: Марья Викторовна,— сіяя, сказалъ Ваня.—Десять лѣтъ мы въ союзѣ. А вотъ наши дѣти: Гриша — большевикъ, Митя—меньшевикъ.
— Пожалуйста, безъ политики,—сморщился Вася.—Пятнадцать лѣтъ съ тобой не видался, а политики не смогу перенести: сбѣгу!
— Ну, полно, брось. Не буду. Поговоримъ о другомъ.
Ваня подумалъ и сказалъ:
— Служу. Съ начальствомъ не лажу.
— Что такъ?
— Разныхъ фракцій тьфу! Виноватъ! Ну, какъбы это выразить... разныхъ взглядовъ. Приходится изъ-за служащихъ воевать. У нихъ, какъ ты понимаешь, программа-максимумъ, а начальство и о программѣ минимумъ слышать не хочетъ. Въ общемъ—провокація одна. — Ваня опять?!
— Виноватъ! Трудно, братъ, отъ политики удержаться, когда, такъ сказать, вся конституція поли тикой переполнена! — Ваня?
— Не буду! Какъ ты? Эге, лысинка объявилась? Время прежнія кудри-то экспропріировало, братъ! — Я лучше уйду!
— Ей-Богу, не буду! Ну, какъ у васъ тамъ, въ медвѣжьемъ углу? Все благополучно? Партіи въ ходу?
— Прощай! Гдѣ моя шапка?!
— Сбѣжалъ! Безуміе и ужасъ. Я-же хотѣлъ спросить о партіяхъ, которыя составляютъ игроки въ винтъ. Только и всего. Этакая нетерпимость! Прямо максималистъ какой-то. Нельзя-же совсѣмъ безъ „политическихъ словъ обойтись въ наши дни. Невозможное—невозможно!..
Kan. Н.
Между супругами.
Она.—Ты всегда говоришь объ оборотной сторонѣ супружеской жизни!
Онъ.—Ничего удивительнаго, если ты всегда оборачиваешься ко мнѣ спиной.
антрактахъ.
Погибъ артистъ.
— А въ васъ, мой дорогой, дѣйствительно артистъ погибъ.
— Но я, вѣдь, играю на сценѣ? — Вотъ потому именно!
♦
Политика открытыхъ дверей.
— Милочка, ты не допустила его въ уборную, и онъ остался у дверей? Такой поклонникъ!...
— Да, но двери остались открыты.
#
Музыкальная критика.
— Я нахожу несправедливымъ, г. рецензентъ, что вы критикуете концертъ, на которомъ даже не присутствовали!
— Что за разница, несравненная? Я, вѣдь, все равно ничего въ музыкѣ не понимаю.
Другъ Гораціо.
россійскій чемпіонатъ.
Жизнь—борьба.
Но никогда еще борьба такъ не захватывала и не переполняла русскую жизнь, какъ въ настоящее время.
Недаромъ атлетика является излюбленнымъ номеромъ обывательско - увеселительнаго репертуара.
Стоитъ объявить состязаніе, и публика съ жадностью бросается смотрѣть, какъ тяжеловѣсныя туши барахтаются и бросаютъ другъ друга на обѣ лопатки.
Что ему, обывателю, туши, лопатки и даже чемпіонаты двухъ частей свѣта? Но онъ упивается зрѣлищемъ, ибо самъ, въ нѣкоторомъ родѣ, является чемпіономъ, охваченный борьбой.
Жилъ россійскій обыватель, безъ думъ, безъ борьбы роковой —и вдругъ его втянули въ чемпіонатъ. Да еще какой? Универсальный, захватывающій, которому не предвидится конца.
Борятся безъ рѣшительнаго успѣха партіи правыя и лѣвыя, союзники, октябристы, кадеты, каждая со всѣми и всѣ съ каждой.
Это еще младенцы, но уже прошедшіе всѣ виды борьбы, русской, иностранной, а въ особенности словесной.
Отчаянно борятся по всей линіи порядокъ съ анархіей, нужда съ дороговизной, законъ съ безправьемъ, промышленность съ застоемъ.
Но главнымъ чемпіономъ, внѣ конкуренціи, является истинно-русскій боредъ, грубый, тяжеловѣсный, неуклюжій,—старый режимъ.
Ужъ какъ доставалось ему, только клочья летѣли,—ужъ сколько разъ онъ падалъ на обѣ лопатки, казалось, лежалъ бездыханный, и ему читали отходную—а ничего , живъ курйлка.
Его сила не въ собственныхъ качествахъ и достоинствахъ, а въ пріобрѣтенномъ навыкѣ и умѣньи выворачиваться.
Онъ пользуется всѣми допустимыми и недопустимыми пріемами, не брезгаетъ никакими средствами, пускаетъ въ ходъ разныя выпады и трюки.
И каждый разъ поднимается на ноги, расправляетъ члены, размахиваетъ руками и опять глядитъ побѣдителемъ.
Нельзя сказать, чтобы россійскій „чемпіонатъ“ былъ привлекателенъ, а борцы отличались искусствомъ, но интересъ въ томъ, что борьба идетъ всамдѣлишная, арена настоящая жизнь, запись ведетъ исторія, а призомъ служитъ свобода.
А—тъ.
5ъ уборной.
Будетъ вамъ, барышня, красоту наводить: у танцов
щицы, вѣдь, смотрятъ не на лицоі
I. Вегетаріанцы.
Недавно Кружковы, придя въ гости къ Анохинымъ и сѣвши за обѣденный столъ, услышали восклицанье хозяевъ:
— А у насъ новость! — Какая?
— Мы въ вегетаріанскую вѣру перешли!
Лица Кружковыхъ вытянулись, но они постарались улыбнуться сочувственно и спросили: — Давно?
— Да ужъ недѣли двѣ!—радостно крякнулъ Апохинъ,—Недѣли двѣ ничего, кромѣ вегетаріанской пищи, не ѣдимъ.
— И что-же?
— Отлично себя чувствуемъ! У меня головныя- боли какъ рукою сняло. У жены тяжесть подъ ложечкой исчезла.
— Что-же это вы... по убѣжденію?
— По убѣжденію! Убѣжденные вегетаріанцы. Давно-бы слѣдовало отъ мясной пищи отречься, да догадки не было. Нѣтъ, вы обратите вниманіе на этотъ грибной супъ! Изъ какого мяса вы сможете приготовить столь вкусное вегетаріанское блюдо?!
Кружковы, морщась, ѣли грибной супъ.
— А эти картофельныя котлеты?!— гремѣлъ Апохинъ.—Анна Васильевна, подкинь-ка еще по котлеткѣ дорогимъ гостямъ. Восторгъ, не котлеты!
Кружковы, морщась, ѣли картофельныя котлеты. — Съ соусомъ! Прибавьте соусу! Вегетаріанскій: изъ изюму.
Вылъ еще морковный пирогъ, каша съ тыквой и какая-то вегетаріанская чепуха.
— Не лравда-ли, божественно?—вопилъ Апохинъ.—Дивно? Неподражаемо?
Гости давились съ непривычки и не находили вегетаріанскія блюда ни дивными, ни божественными; они находили ихъ отвратительными; но говорить этого было нельзя. И, давясь, они говорили съ насильственной улыбкой:
— Да... очень недурно. Право-же такъ.
— Отнынѣ, кромѣ вегетаріанскихъ блюдъ, ничего въ ротъ не возьму!—-грозилъ Апохинъ.
У Кружковыхъ душа уходила въ пятки; имъ вспоминались прелестные ростбифы, великолѣпныя телячьи котлеты Анохиныхъ, и они серьезно подумывали—не прекратить ли хожденіе къ вегетаріанцамъ?
А когда они ушли и настало время ужина, Апохинъ весело сказалъ женѣ:
— Ну, теперь вегетаріанство къ чорту, Анна Васильевна, и что есть мясного въ печи, все на столъ мечи!
Принявшись-же за превосходную телячью котлетку, -онъ добавилъ:
— Когда хорошая говядина доходитъ до 25 к. за фунтъ, а телятина среднихъ сортовъ до 40, единственное средство не итти съ сумой по міру— это въ присутствіи гостей переходить на вегетаріанскій режимъ. Кто теперь въ состояніи угощать гостей мясомъ? Ротшильдъ, Рокфелеръ, Вандербильдъ! А развѣ какому-нибудь бухгалтеру это подъ силу?..
И. Безъ политики.
Вася и Ваня не видались пятнадцать лѣтъ; Вася заѣхалъ къ Ванѣ; старые друзья обнялись.
— А вотъ это моя жена, Вася: Марья Викторовна,— сіяя, сказалъ Ваня.—Десять лѣтъ мы въ союзѣ. А вотъ наши дѣти: Гриша — большевикъ, Митя—меньшевикъ.
— Пожалуйста, безъ политики,—сморщился Вася.—Пятнадцать лѣтъ съ тобой не видался, а политики не смогу перенести: сбѣгу!
— Ну, полно, брось. Не буду. Поговоримъ о другомъ.
Ваня подумалъ и сказалъ:
— Служу. Съ начальствомъ не лажу.
— Что такъ?
— Разныхъ фракцій тьфу! Виноватъ! Ну, какъбы это выразить... разныхъ взглядовъ. Приходится изъ-за служащихъ воевать. У нихъ, какъ ты понимаешь, программа-максимумъ, а начальство и о программѣ минимумъ слышать не хочетъ. Въ общемъ—провокація одна. — Ваня опять?!
— Виноватъ! Трудно, братъ, отъ политики удержаться, когда, такъ сказать, вся конституція поли тикой переполнена! — Ваня?
— Не буду! Какъ ты? Эге, лысинка объявилась? Время прежнія кудри-то экспропріировало, братъ! — Я лучше уйду!
— Ей-Богу, не буду! Ну, какъ у васъ тамъ, въ медвѣжьемъ углу? Все благополучно? Партіи въ ходу?
— Прощай! Гдѣ моя шапка?!
— Сбѣжалъ! Безуміе и ужасъ. Я-же хотѣлъ спросить о партіяхъ, которыя составляютъ игроки въ винтъ. Только и всего. Этакая нетерпимость! Прямо максималистъ какой-то. Нельзя-же совсѣмъ безъ „политическихъ словъ обойтись въ наши дни. Невозможное—невозможно!..
Kan. Н.
Между супругами.
Она.—Ты всегда говоришь объ оборотной сторонѣ супружеской жизни!
Онъ.—Ничего удивительнаго, если ты всегда оборачиваешься ко мнѣ спиной.
антрактахъ.
Погибъ артистъ.
— А въ васъ, мой дорогой, дѣйствительно артистъ погибъ.
— Но я, вѣдь, играю на сценѣ? — Вотъ потому именно!
♦
Политика открытыхъ дверей.
— Милочка, ты не допустила его въ уборную, и онъ остался у дверей? Такой поклонникъ!...
— Да, но двери остались открыты.
#
Музыкальная критика.
— Я нахожу несправедливымъ, г. рецензентъ, что вы критикуете концертъ, на которомъ даже не присутствовали!
— Что за разница, несравненная? Я, вѣдь, все равно ничего въ музыкѣ не понимаю.
Другъ Гораціо.
россійскій чемпіонатъ.
Жизнь—борьба.
Но никогда еще борьба такъ не захватывала и не переполняла русскую жизнь, какъ въ настоящее время.
Недаромъ атлетика является излюбленнымъ номеромъ обывательско - увеселительнаго репертуара.
Стоитъ объявить состязаніе, и публика съ жадностью бросается смотрѣть, какъ тяжеловѣсныя туши барахтаются и бросаютъ другъ друга на обѣ лопатки.
Что ему, обывателю, туши, лопатки и даже чемпіонаты двухъ частей свѣта? Но онъ упивается зрѣлищемъ, ибо самъ, въ нѣкоторомъ родѣ, является чемпіономъ, охваченный борьбой.
Жилъ россійскій обыватель, безъ думъ, безъ борьбы роковой —и вдругъ его втянули въ чемпіонатъ. Да еще какой? Универсальный, захватывающій, которому не предвидится конца.
Борятся безъ рѣшительнаго успѣха партіи правыя и лѣвыя, союзники, октябристы, кадеты, каждая со всѣми и всѣ съ каждой.
Это еще младенцы, но уже прошедшіе всѣ виды борьбы, русской, иностранной, а въ особенности словесной.
Отчаянно борятся по всей линіи порядокъ съ анархіей, нужда съ дороговизной, законъ съ безправьемъ, промышленность съ застоемъ.
Но главнымъ чемпіономъ, внѣ конкуренціи, является истинно-русскій боредъ, грубый, тяжеловѣсный, неуклюжій,—старый режимъ.
Ужъ какъ доставалось ему, только клочья летѣли,—ужъ сколько разъ онъ падалъ на обѣ лопатки, казалось, лежалъ бездыханный, и ему читали отходную—а ничего , живъ курйлка.
Его сила не въ собственныхъ качествахъ и достоинствахъ, а въ пріобрѣтенномъ навыкѣ и умѣньи выворачиваться.
Онъ пользуется всѣми допустимыми и недопустимыми пріемами, не брезгаетъ никакими средствами, пускаетъ въ ходъ разныя выпады и трюки.
И каждый разъ поднимается на ноги, расправляетъ члены, размахиваетъ руками и опять глядитъ побѣдителемъ.
Нельзя сказать, чтобы россійскій „чемпіонатъ“ былъ привлекателенъ, а борцы отличались искусствомъ, но интересъ въ томъ, что борьба идетъ всамдѣлишная, арена настоящая жизнь, запись ведетъ исторія, а призомъ служитъ свобода.
А—тъ.
5ъ уборной.
Будетъ вамъ, барышня, красоту наводить: у танцов
щицы, вѣдь, смотрятъ не на лицоі