Темы дня.
I. Смѣльчакъ.
— Откуда?
— Съ проводовъ. Ивана Ивановича провожалъ. Уѣзжаетъ. Вотъ смѣлый! Прямо отчаянной смѣлости человѣкъ!
— Гм... Куда же онъ уѣзжаетъ? Сѣверный полюсъ, что ли, открывать?
— Ну, вотъ еще, сѣверный полюсъ?! Что такое сѣверный полюсъ? Вздоръ, чепуха! Много ли смѣлости нужно, чтобы сѣверный полюеъ открыть?
— Не скажите. Все-таки морозы, снѣжныя пустыни, льды.
— Вздоръ. Ерунда въ смятку! Кому страшны снѣжныя пустыни, морозы, льды? Развѣ дѣтямъ?
— Такъ куда же поѣхалъ Иванъ Ивановичъ? Въ центральную Африку охотиться на львовъ?
— Полноте! Что такое центральная Африка? Что такое львы?
— Какъ, и львы не страшны?
— Да, конечно, не страшны. Всадилъ какомунибудь льву рыкающему пулю въ глазъ, отъ него и званія не останется. Кто же въ нынѣшнія времена львовъ станетъ бояться, батенька? Страхъ передъ львами—старина, пережитокъ. Въ нынѣшнія времена левъ не страшнѣй куропатки. Передъ нынѣшнимъ оружіемъ никакой левъ не устоитт. А извѣстно, что львы стадами не ходятъ.
— Ну, такъ, можетъ быть, Иванъ Ивановичъ поѣхалъ охотиться на слоновъ? — И слоны ерунда.
— Какъ?! И слоны ерунда?!
— Чистѣйшая ерунда. Безъ подмѣси.
— Такъ куда же поѣхалъ Иванъ Ивановичъ? — Угадайте.
— Въ пустыню Гоби? — Хуже!
— Въ Тибетъ? — Хуже!
— Гм... На какіе-нибудь людоѣдскіе острова? — Хуже!
— Господи, неужели Иванъ Ивановичъ рѣшилъ спуститься въ жерло какого-нибудь еще непотухшаго вулкана?! — Хуже!
— Ну, ужъ, извините: хуже этого ничего но можетъ быть!
— Есть! Иванъ Ивановичъ поѣхалъ съ курьерскимъ поѣздомъ въ Одессу, въ Одессу, гдѣ разбойники останавливаютъ и грабятъ курьерскіе поѣзда, гдѣ они обстрѣливаютъ сотнями выстрѣловъ вагоны и динамитными патронами взрываютъ багажные сундуки. Понимаете, Иванъ Ивановичъ поѣхалъ съ курьерскимъ поѣздомъ въ Одессу!
У собесѣдника дыбомъ встаютъ волоса и глаза отъ ужаса лѣзутъ на лобъ.
— Охъ!—говоритъ онъ дрожа.—Какая безумная храбрость! По-истинѣ, Иванъ Ивановичъ смѣльчакъ, какихъ еще поискать да поискать!!!
II. Невозможное—невозможно.
— Ферапонтъ Кузьмичъ, вотъ ужъ и выборы на носу.
— Дда, на носу.
— Гм... Вы за кого-же будете подавать свой голосъ? .
— За козу рогатую! — Нѣтъ, серьезно? — Ни за кого.
— То есть, какъ же ни за кого? — А такъ, ни за кого, и баста! — Но почему же, почему?
— А потому—побаловались, и кончено. Разъ выбирали, два выбирали, нужно и честь знать. У меня собственныхъ дѣлъ по горло, а тутъ еще объ выборахъ думать. Но желаю.
— Но, вѣдь, это же такъ просто. Какой-нибудь часъ... Вѣдь, есть же у васъ собственный кандидатъ?
— Нѣтъ у меня собственнаго кандидата!
— Ну, человѣкъ, которому вы сочувствуете? — Такой человѣкъ есть.
— Ну, вотъ видите! За него и подавайте. — Невозможно! — Почему?
— Говорю, невозможно.
— Да почему же, почему?
— А потому, что я только такому человѣку сочувствую, который-этихъ самыхъ выборовъ знать не хочетъ!!! Кап. Н.
Фейервекщикъ Малаго театра.
(Къ 25-ти лѣтнему юбилею А. И. Южина.)
Двадцать пять лѣтъ, и—цѣлый „фейерверкъ талантливыхъ типовъ художественной работы и отдѣлки...
Борецъ.
(Изъ записной книжки репортера.)
Совершенно неожиданно меня посѣтилъ борецъ изъ театра „Сальтомортале.“ У него такая гигантская фигура, что библейскій Сампсонъ показалсябы предъ нимъ тщедушнымъ малымъ.
Я предложилъ ему два стула, на которыхъ онъ грузно усѣлся, вытеръ потъ съ лица и заговорилъ:
— Я васъ видалъ въ театрѣ, мнѣ сказали, вы занимаетесь доставленіемъ разныхъ свѣдѣній. Не можете-ли помочь мнѣ?
— Въ чемъ дѣло? спросилъ я.
— Моя жена обманываетъ меня,—и онъ глубоко вздохнулъ, а глаза его выкатились на лобъ,—меня, который выжимаетъ пятнадцать пудовъ, котораго никто еще не положилъ на обѣ лопатки. A-а, сударь, не смѣшно-ли? Я, король борцовъ, колоссъ среди мужчинъ, обманутъ, какъ мальчишка, слабой, ничтожной женщиной! Подумайте!
— Да, женщины неразсудительны...
— Съ нѣкоторыхъ поръ жена стала выходить изъ дому въ опредѣленные часы. Я это замѣтилъ, но ничего не сказалъ. Я, вообще, говорю мало. У нея завелась за городомъ больная тетка, которую она стала навѣщать.
— Эти жены, подумалъ я про себя,—у нихъ всегда одинаковые пріемы.
— Такъ вотъ Евдокія...
— Евдокія? осторожно переспросилъ я.
— Да. Это имя моей жены. Зная, что я по вечерамъ въ театрѣ, она преспокойно пользовалась свободой. Однако, я выбралъ одинъ вечеръ, чтобы прослѣдить за ней... И что-жѳ вы думаете? Она отправилась вовсе не за городъ, а въ пассажъ...
— Вѣроятно, ей надо было купить что-нибудь. — Женщины ходятъ въ пассажъ не для поку
покъ, а для развлеченій, чтобы встрѣчаться съ чужими мужчинами.
— Вы ее увидѣли съ кѣмъ-нибудь?
— Кой чортъ!... Я незамѣтно пошелъ за ней, но меня не замѣтить трудно. И она во-время увидѣла меня! Тутъ она бросилась ко мнѣ, сдѣлала дикую сцену за то, что я преслѣдую ее и не довѣряю ей ударилась въ слезы и все прочее.
— Удивительно, подумалъ я,—со всѣми женами, обманывающими мужей, происходятъ подобныя исторіи... моя любовь тоже мнѣ разсказывала, чтото такое...
— Я подумалъ, продолжалъ атлетъ,—что, можетъ быть, я не правъ и, испросивъ прощеніе, успокоился... Но товарищи за кулисами не оставляли меня въ покоѣ и отпускали разныя шутки на мой счетъ. Я вспылилъ и пригрозилъ истереть ихъ въ порошокъ, если мнѣ не скажутъ, въ чемъ дѣло. Тогда мнѣ сообщили, что видѣли мою жену катившей на лихачѣ съ какимъ-то пигмеемъ.
Мой собесѣдникъ перевелъ духъ, стулья подъ нимъ затрещали.
— Такъ вотъ я хочу знать, кто этотъ несчастный? сверкнулъ онъ глазами и сжалъ кулаки. Я медленно упьюсь местью. Я его дружески усажу къ себѣ на колѣни, разскажу игривыя исторіи о женахъ, обманывающихъ мужей, и о негодяяхъ, увлекающихъ чужихъ женъ, и слегка пощекотавъ его нервы, обрушусь, какъ громъ съ яснаго кеба. Я его сожму и вытяну, какъ гармонику, сдѣлаю изъ него спираль, стану его мять, массировать, подбрасывать, какъ мячъ, и когда онъ подъ моими руками завертится волчкомъ, я его приткну къ стѣнѣ, такъ что отъ него только мокрое пятно останется.
Гигантъ отдувался, какъ паровикъ, его мускулы вздулись, а жилы налились кровью.
У меня по членамъ прошелъ морозъ градусовъ въ тридцать. Съ этимъ субъектомъ я-бы не хотѣлъ разыгрывать сценъ ревности.
_ Но надо имѣть какія-нибудь указанія,—проговорилъ я.
— Я вамъ дамъ ихъ, воскликнулъ онъ,—и узнайте мнѣ имя, разыщите негодяя. Вы меня осчастливите, и я вѣчно вамъ буду обязанъ. Я вчера перехватилъ письмо, адресованное моей женѣ. Вотъ оно. Я плохъ по части грамоты, не разберу самъ..
Онъ подалъ мнѣ письмо, и я едва сдержалъ изумленіе, чуть не свалившись отъ ужаса на полъ.
Я узналъ письмо, которое третьяго дня отправилъ Евдокіи.
Да, жизнь устраиваетъ такія штучки, какихъ ни одинъ сочинитель не выдумаетъ!
Жоржъ.
I. Смѣльчакъ.
— Откуда?
— Съ проводовъ. Ивана Ивановича провожалъ. Уѣзжаетъ. Вотъ смѣлый! Прямо отчаянной смѣлости человѣкъ!
— Гм... Куда же онъ уѣзжаетъ? Сѣверный полюсъ, что ли, открывать?
— Ну, вотъ еще, сѣверный полюсъ?! Что такое сѣверный полюсъ? Вздоръ, чепуха! Много ли смѣлости нужно, чтобы сѣверный полюеъ открыть?
— Не скажите. Все-таки морозы, снѣжныя пустыни, льды.
— Вздоръ. Ерунда въ смятку! Кому страшны снѣжныя пустыни, морозы, льды? Развѣ дѣтямъ?
— Такъ куда же поѣхалъ Иванъ Ивановичъ? Въ центральную Африку охотиться на львовъ?
— Полноте! Что такое центральная Африка? Что такое львы?
— Какъ, и львы не страшны?
— Да, конечно, не страшны. Всадилъ какомунибудь льву рыкающему пулю въ глазъ, отъ него и званія не останется. Кто же въ нынѣшнія времена львовъ станетъ бояться, батенька? Страхъ передъ львами—старина, пережитокъ. Въ нынѣшнія времена левъ не страшнѣй куропатки. Передъ нынѣшнимъ оружіемъ никакой левъ не устоитт. А извѣстно, что львы стадами не ходятъ.
— Ну, такъ, можетъ быть, Иванъ Ивановичъ поѣхалъ охотиться на слоновъ? — И слоны ерунда.
— Какъ?! И слоны ерунда?!
— Чистѣйшая ерунда. Безъ подмѣси.
— Такъ куда же поѣхалъ Иванъ Ивановичъ? — Угадайте.
— Въ пустыню Гоби? — Хуже!
— Въ Тибетъ? — Хуже!
— Гм... На какіе-нибудь людоѣдскіе острова? — Хуже!
— Господи, неужели Иванъ Ивановичъ рѣшилъ спуститься въ жерло какого-нибудь еще непотухшаго вулкана?! — Хуже!
— Ну, ужъ, извините: хуже этого ничего но можетъ быть!
— Есть! Иванъ Ивановичъ поѣхалъ съ курьерскимъ поѣздомъ въ Одессу, въ Одессу, гдѣ разбойники останавливаютъ и грабятъ курьерскіе поѣзда, гдѣ они обстрѣливаютъ сотнями выстрѣловъ вагоны и динамитными патронами взрываютъ багажные сундуки. Понимаете, Иванъ Ивановичъ поѣхалъ съ курьерскимъ поѣздомъ въ Одессу!
У собесѣдника дыбомъ встаютъ волоса и глаза отъ ужаса лѣзутъ на лобъ.
— Охъ!—говоритъ онъ дрожа.—Какая безумная храбрость! По-истинѣ, Иванъ Ивановичъ смѣльчакъ, какихъ еще поискать да поискать!!!
II. Невозможное—невозможно.
— Ферапонтъ Кузьмичъ, вотъ ужъ и выборы на носу.
— Дда, на носу.
— Гм... Вы за кого-же будете подавать свой голосъ? .
— За козу рогатую! — Нѣтъ, серьезно? — Ни за кого.
— То есть, какъ же ни за кого? — А такъ, ни за кого, и баста! — Но почему же, почему?
— А потому—побаловались, и кончено. Разъ выбирали, два выбирали, нужно и честь знать. У меня собственныхъ дѣлъ по горло, а тутъ еще объ выборахъ думать. Но желаю.
— Но, вѣдь, это же такъ просто. Какой-нибудь часъ... Вѣдь, есть же у васъ собственный кандидатъ?
— Нѣтъ у меня собственнаго кандидата!
— Ну, человѣкъ, которому вы сочувствуете? — Такой человѣкъ есть.
— Ну, вотъ видите! За него и подавайте. — Невозможно! — Почему?
— Говорю, невозможно.
— Да почему же, почему?
— А потому, что я только такому человѣку сочувствую, который-этихъ самыхъ выборовъ знать не хочетъ!!! Кап. Н.
Фейервекщикъ Малаго театра.
(Къ 25-ти лѣтнему юбилею А. И. Южина.)
Двадцать пять лѣтъ, и—цѣлый „фейерверкъ талантливыхъ типовъ художественной работы и отдѣлки...
Борецъ.
(Изъ записной книжки репортера.)
Совершенно неожиданно меня посѣтилъ борецъ изъ театра „Сальтомортале.“ У него такая гигантская фигура, что библейскій Сампсонъ показалсябы предъ нимъ тщедушнымъ малымъ.
Я предложилъ ему два стула, на которыхъ онъ грузно усѣлся, вытеръ потъ съ лица и заговорилъ:
— Я васъ видалъ въ театрѣ, мнѣ сказали, вы занимаетесь доставленіемъ разныхъ свѣдѣній. Не можете-ли помочь мнѣ?
— Въ чемъ дѣло? спросилъ я.
— Моя жена обманываетъ меня,—и онъ глубоко вздохнулъ, а глаза его выкатились на лобъ,—меня, который выжимаетъ пятнадцать пудовъ, котораго никто еще не положилъ на обѣ лопатки. A-а, сударь, не смѣшно-ли? Я, король борцовъ, колоссъ среди мужчинъ, обманутъ, какъ мальчишка, слабой, ничтожной женщиной! Подумайте!
— Да, женщины неразсудительны...
— Съ нѣкоторыхъ поръ жена стала выходить изъ дому въ опредѣленные часы. Я это замѣтилъ, но ничего не сказалъ. Я, вообще, говорю мало. У нея завелась за городомъ больная тетка, которую она стала навѣщать.
— Эти жены, подумалъ я про себя,—у нихъ всегда одинаковые пріемы.
— Такъ вотъ Евдокія...
— Евдокія? осторожно переспросилъ я.
— Да. Это имя моей жены. Зная, что я по вечерамъ въ театрѣ, она преспокойно пользовалась свободой. Однако, я выбралъ одинъ вечеръ, чтобы прослѣдить за ней... И что-жѳ вы думаете? Она отправилась вовсе не за городъ, а въ пассажъ...
— Вѣроятно, ей надо было купить что-нибудь. — Женщины ходятъ въ пассажъ не для поку
покъ, а для развлеченій, чтобы встрѣчаться съ чужими мужчинами.
— Вы ее увидѣли съ кѣмъ-нибудь?
— Кой чортъ!... Я незамѣтно пошелъ за ней, но меня не замѣтить трудно. И она во-время увидѣла меня! Тутъ она бросилась ко мнѣ, сдѣлала дикую сцену за то, что я преслѣдую ее и не довѣряю ей ударилась въ слезы и все прочее.
— Удивительно, подумалъ я,—со всѣми женами, обманывающими мужей, происходятъ подобныя исторіи... моя любовь тоже мнѣ разсказывала, чтото такое...
— Я подумалъ, продолжалъ атлетъ,—что, можетъ быть, я не правъ и, испросивъ прощеніе, успокоился... Но товарищи за кулисами не оставляли меня въ покоѣ и отпускали разныя шутки на мой счетъ. Я вспылилъ и пригрозилъ истереть ихъ въ порошокъ, если мнѣ не скажутъ, въ чемъ дѣло. Тогда мнѣ сообщили, что видѣли мою жену катившей на лихачѣ съ какимъ-то пигмеемъ.
Мой собесѣдникъ перевелъ духъ, стулья подъ нимъ затрещали.
— Такъ вотъ я хочу знать, кто этотъ несчастный? сверкнулъ онъ глазами и сжалъ кулаки. Я медленно упьюсь местью. Я его дружески усажу къ себѣ на колѣни, разскажу игривыя исторіи о женахъ, обманывающихъ мужей, и о негодяяхъ, увлекающихъ чужихъ женъ, и слегка пощекотавъ его нервы, обрушусь, какъ громъ съ яснаго кеба. Я его сожму и вытяну, какъ гармонику, сдѣлаю изъ него спираль, стану его мять, массировать, подбрасывать, какъ мячъ, и когда онъ подъ моими руками завертится волчкомъ, я его приткну къ стѣнѣ, такъ что отъ него только мокрое пятно останется.
Гигантъ отдувался, какъ паровикъ, его мускулы вздулись, а жилы налились кровью.
У меня по членамъ прошелъ морозъ градусовъ въ тридцать. Съ этимъ субъектомъ я-бы не хотѣлъ разыгрывать сценъ ревности.
_ Но надо имѣть какія-нибудь указанія,—проговорилъ я.
— Я вамъ дамъ ихъ, воскликнулъ онъ,—и узнайте мнѣ имя, разыщите негодяя. Вы меня осчастливите, и я вѣчно вамъ буду обязанъ. Я вчера перехватилъ письмо, адресованное моей женѣ. Вотъ оно. Я плохъ по части грамоты, не разберу самъ..
Онъ подалъ мнѣ письмо, и я едва сдержалъ изумленіе, чуть не свалившись отъ ужаса на полъ.
Я узналъ письмо, которое третьяго дня отправилъ Евдокіи.
Да, жизнь устраиваетъ такія штучки, какихъ ни одинъ сочинитель не выдумаетъ!
Жоржъ.