фабрикацій талантовъ.
Жизнь есть школа, а искусство жить наука.
И вотъ, когда человѣку хочется прожить беззаботно, онъ открываетъ школу искусства.
Такихъ школъ въ столицахъ развелось, какъ поганыхъ грибовъ въ лѣсу послѣ дождя.
На каждомъ перекресткѣ и въ каждомъ закоулкѣ непремѣнно музыкальная пли драматическая школа, или та и другая вмѣстѣ.
Можно подумать, что Москва и Петербургъ города музыкальныхъ и драматическихъ талантовъ.
Если-бъ не знать, что представляютъ собою разсадники талантовъ и ихъ вдохновители.
Школы въ большинствѣ случаевъ лавочки, а ихъ руководители алчущіе легкой и скорой наживы.
Когда человѣку нечего дѣлать, въ телеграфисты итти не можетъ и даже въ декаденты не годится, онъ становится преподавателемъ пѣнія и музыки.
Когда у маленькаго актера разыгрываются большіе аппетиты, которыхъ театры не удовлетворяютъ, онъ открываетъ школу драматическаго искусства.
Всѣ эти артисты своего дѣла знаютъ только одно, что было-бы болото, а черти найдутся.
Были-бы школы, ученики явятся. Что влечетъ эту ремесленную ораву, кто ее гонитъ сюда?
Мишурная слава, надежда на легкую, беззаботную и безшабашную жизнь.
Всякая другая профессія требуетъ труда, умѣнья, тутъ требуется только самомнѣнье.
Соотвѣтственно этому школы ничего не даютъ, кромѣ званія учениковъ и ученицъ драматическаго искусства съ довольно водевильными надеждами на будущее.
Какъ у некрасовской портнихи-мадамъ не въ шитьѣ, такъ у этихъ драматическихъ ремесленниковъ не въ искусствѣ сила.
Ученики, а въ особенности ученицы проходятъ совершенно особый отдѣлъ искусства, ars amandi.
Но плату вносятъ аккуратно, и за это могутъ толкаться на театральныхъ задворкахъ, пользоваться контрамарками, ломаться и психопатствовать.
А когда антрепренеру приходится отыскивать дарованіе для сцены, на тысячи учащихся въ частныхъ школахъ не найдется ни одного подходящаго.
Эта торговля подъ фирмой искусства способствуетъ только вырожденію искусства.
Неужели изгнанные или добровольно ушедшіе изъ храма искусства торгаши не могутъ найти другого способа наживы?..
Другъ Гораціо. Всѣмъ сестрамъ по серьгамъ.
У людей „истинно-русскихъ
Много взглядовъ очень узкихъ, Самолюбій мелкихъ, дутыхъ И... сподвижниковъ разутыхъ.
Въ строгомъ credo у кадетовъ Есть вопросы безъ отвѣтовъ, Много перцу, много соли,— Поперхнешься понеболҍ!.. Октябристы—не „реаки ,
Нe ползутъ впередъ, какъ раки, Но едва-ли октябристы
Высшей марки прогрессисты..
У эсъ-дековъ и эсъ-эровъ,— Этихъ пылкихъ кавалеровъ
Съ реноме гремящей бочки,—
Столько. . Дальше ставлю точки.
И—ль.
БҌСҌДЬІ ДВУХЪ ДАМЪ.
— А вы интересуетесь выборами, душечка?
— Очень, милочка.! Я сегодня уже въ десяти магазинахъ побывала.
— То есть, какъ въ десяти магазинахъ, душечка?
— Ну, да, въ магазинахъ модныхъ вещей, милочка: нужно же хорошенькій осенній туалетъ себѣ выбрать!
открываются все шире и шире; въ нихъ мелькаютъ веселые огоньки, которые говорятъ, что вотъ-вотъ Коко разразится хохотомъ, но вдругъ Коко что-то соображаетъ, и на физіономіи его выступаетъ испугъ.
— А вы... вы не брали билета?! -спрашиваетъ онъ. — Нѣтъ.
— Какая неосторожность?!
— Развѣ я это знала, Коко?
— Незнаніемъ законовъ никто не имѣетъ права отговариваться; равно и незнаніемъ новаго избирательнаго закона. И такъ, Вово говорилъ, что дѣло можетъ кончиться тюрьмою?
— О, да.
— Онъ былъ правъ!
Коко встаетъ съ кресла, думаетъ и говоритъ:
— По статьѣ 7,835 новаго избирательнаго закона, пунктъ 3-й, примѣчаніе 12-е, виновные въ неосуществленіи своихъ избирательныхъ правъ, безъ уважительныхъ на то причинъ, подвергаются именно тюремному заключенію, на срокъ отъ 7 до 14 сутокъ и даже дольше.
— Почему такъ строго, Коко?
— По винѣ и воздаяніе. Ничуть не строго, ma tante! Вы поймите: въ рукахъ избирателей будущность государства. Допустима ли здѣсь халатность, допустимъ ли абсентеизмъ?!
Во взглядѣ тетушки тоска.
— Вово взялъ у меня 50 р. и поѣхалъ къ адвокату, чтобы меня отхлопатывать,— говоритъ она.
— Вотъ какъ?! Но... это трудное дѣло, ma tante, и тутъ не 50-ю рублями пахнетъ. Вово не поможетъ вамъ. У него и адвокатовъ-то настоящихъ среди знакомыхъ нѣтъ. Такъ все больше помощники присяжныхъ повѣренныхъ, которые ведутъ по назначенію отъ суда пустяковыя дѣла: о предвы
борной агитаціи, объ оскорбленіи кличкой „черносотенецъ или „кадетъ и т. п. Вздоръ однимъ словомъ. А у васъ не вздоръ, а статья 7,835, пунктъ 3, примѣчаніе 12. Вы это дѣло мнѣ поручите. Я вамъ найду настоящаго адвоката, свѣтило найду. Ваше дѣло тонкое дѣло: чуть пропустили срокъ для какого - нибудь отзыва и садитесь въ тюрьму!
— Мнѣ не тюрьма страшна, Коко,—говоритъ тетушка.—Если я провинилась, пусть меня сажаютъ въ тюрьму, но пусть сажаютъ вмѣстѣ съ Бобкой.
— Съ Бобкой?! Это невозможно! — Почему?
— Потому, что Бобка не избиратель. Онъ ни въ чемъ не провинился. За что-же его сажать въ тюрьму?
— Но вѣдь онъ—мой другъ, Коко; мы столько лѣтъ были съ нимъ не разлучны. — Боже мой, мало ли у кого какой другъ. Я читалъ, что у какого-то эксцентричнаго купца дрессированный тигръ лежалъ въ кабинетѣ. Представьте, купца сажаютъ въ тюрьму, и онъ приводитъ тигра въ качествѣ друга. Возможно ли это? Тюрьма не зоологическій садъ.
Коко машетъ рукой.
— А о Вово забудьте и думать, ma tante! Вы знаете его легкомысліе: онъ уже давно истратилъ, по всей вѣроятности, взятыя у васъ деньги. Ба! Да что-жъ я?! Совсѣмъ изъ ума вонъ! Вчера Олуховъ купилъ новую лошадь, и мы ѣздили за городъ смотрѣть ея рысь. Навстрѣчу компанія съ цыганками. Вижу знакомое лицо и только сейчасъ соображаю, что это былъ Вово! Плакали ваши денежки!
— Ахъ, негодный! Богъ накажетъ его. — Несомнѣнно.
— Но что-же мнѣ дѣлать?
— Поручите эго дѣло мнѣ и только. Я не Вово. Я съ цыганками не ѣзжу. Но пре
дупреждаю, что меньше 200 р. за ваше дҍло взять нельзя!
— Коко, у меня нѣтъ такихъ денегъ. — Поищите.
— И искать нечего. Нѣтъ.
— Ну, тогда вамъ придется сѣсть въ тюрьму и, конечно, безъ Бобки. Въ крайнемъ случаѣ, можетъ быть, у васъ найдется хоть 150 рублей?
— А если найдется, я могу надѣяться, что, если выйдетъ грѣхъ, то и Бобку посадятъ.
— Что съ вами дѣлать? Хоть и трудно это, но... и Бобку посадимъ. Такъ и быть. — Мнѣ только бы съ Бобкой!
Тетушка идетъ въ другую комнату, стучитъ комодами, звенитъ ключами, двигаетъ какіе-то ящики и выноситъ 150 р.
— Получи и сосчитай!—говоритъ она.— Деньги счетъ любятъ. Хлопочи же, Коко.
— Не бойтесь. Гоните прочь мрачныя мысли. Отхлопочемъ. — А если?
— Тогда съ Бобкой сядете.
— Ну, то-то; мнѣ только бы съ Бобкой. Черезъ четверть часа Коко весело мчится на лихачѣ; въ его бумажникѣ не сто рублей, что были ему нужны, а 150; и онъ презрительно думаетъ о Вово:
Напалъ на такую идею и сорвалъ только 50 р. Вотъ глупецъ!
О выборахъ въ 3-ю Думу и новомъ избирательномъ законѣ онъ, напротивъ, думаетъ съ нѣжностью: „умный человѣкъ изо всего можетъ пользу извлечь. А вечеръ Коко проводитъ за городомъ съ веселой компаніей и пьетъ шампанское...
А. Гр.
Жизнь есть школа, а искусство жить наука.
И вотъ, когда человѣку хочется прожить беззаботно, онъ открываетъ школу искусства.
Такихъ школъ въ столицахъ развелось, какъ поганыхъ грибовъ въ лѣсу послѣ дождя.
На каждомъ перекресткѣ и въ каждомъ закоулкѣ непремѣнно музыкальная пли драматическая школа, или та и другая вмѣстѣ.
Можно подумать, что Москва и Петербургъ города музыкальныхъ и драматическихъ талантовъ.
Если-бъ не знать, что представляютъ собою разсадники талантовъ и ихъ вдохновители.
Школы въ большинствѣ случаевъ лавочки, а ихъ руководители алчущіе легкой и скорой наживы.
Когда человѣку нечего дѣлать, въ телеграфисты итти не можетъ и даже въ декаденты не годится, онъ становится преподавателемъ пѣнія и музыки.
Когда у маленькаго актера разыгрываются большіе аппетиты, которыхъ театры не удовлетворяютъ, онъ открываетъ школу драматическаго искусства.
Всѣ эти артисты своего дѣла знаютъ только одно, что было-бы болото, а черти найдутся.
Были-бы школы, ученики явятся. Что влечетъ эту ремесленную ораву, кто ее гонитъ сюда?
Мишурная слава, надежда на легкую, беззаботную и безшабашную жизнь.
Всякая другая профессія требуетъ труда, умѣнья, тутъ требуется только самомнѣнье.
Соотвѣтственно этому школы ничего не даютъ, кромѣ званія учениковъ и ученицъ драматическаго искусства съ довольно водевильными надеждами на будущее.
Какъ у некрасовской портнихи-мадамъ не въ шитьѣ, такъ у этихъ драматическихъ ремесленниковъ не въ искусствѣ сила.
Ученики, а въ особенности ученицы проходятъ совершенно особый отдѣлъ искусства, ars amandi.
Но плату вносятъ аккуратно, и за это могутъ толкаться на театральныхъ задворкахъ, пользоваться контрамарками, ломаться и психопатствовать.
А когда антрепренеру приходится отыскивать дарованіе для сцены, на тысячи учащихся въ частныхъ школахъ не найдется ни одного подходящаго.
Эта торговля подъ фирмой искусства способствуетъ только вырожденію искусства.
Неужели изгнанные или добровольно ушедшіе изъ храма искусства торгаши не могутъ найти другого способа наживы?..
Другъ Гораціо. Всѣмъ сестрамъ по серьгамъ.
У людей „истинно-русскихъ
Много взглядовъ очень узкихъ, Самолюбій мелкихъ, дутыхъ И... сподвижниковъ разутыхъ.
Въ строгомъ credo у кадетовъ Есть вопросы безъ отвѣтовъ, Много перцу, много соли,— Поперхнешься понеболҍ!.. Октябристы—не „реаки ,
Нe ползутъ впередъ, какъ раки, Но едва-ли октябристы
Высшей марки прогрессисты..
У эсъ-дековъ и эсъ-эровъ,— Этихъ пылкихъ кавалеровъ
Съ реноме гремящей бочки,—
Столько. . Дальше ставлю точки.
И—ль.
БҌСҌДЬІ ДВУХЪ ДАМЪ.
— А вы интересуетесь выборами, душечка?
— Очень, милочка.! Я сегодня уже въ десяти магазинахъ побывала.
— То есть, какъ въ десяти магазинахъ, душечка?
— Ну, да, въ магазинахъ модныхъ вещей, милочка: нужно же хорошенькій осенній туалетъ себѣ выбрать!
открываются все шире и шире; въ нихъ мелькаютъ веселые огоньки, которые говорятъ, что вотъ-вотъ Коко разразится хохотомъ, но вдругъ Коко что-то соображаетъ, и на физіономіи его выступаетъ испугъ.
— А вы... вы не брали билета?! -спрашиваетъ онъ. — Нѣтъ.
— Какая неосторожность?!
— Развѣ я это знала, Коко?
— Незнаніемъ законовъ никто не имѣетъ права отговариваться; равно и незнаніемъ новаго избирательнаго закона. И такъ, Вово говорилъ, что дѣло можетъ кончиться тюрьмою?
— О, да.
— Онъ былъ правъ!
Коко встаетъ съ кресла, думаетъ и говоритъ:
— По статьѣ 7,835 новаго избирательнаго закона, пунктъ 3-й, примѣчаніе 12-е, виновные въ неосуществленіи своихъ избирательныхъ правъ, безъ уважительныхъ на то причинъ, подвергаются именно тюремному заключенію, на срокъ отъ 7 до 14 сутокъ и даже дольше.
— Почему такъ строго, Коко?
— По винѣ и воздаяніе. Ничуть не строго, ma tante! Вы поймите: въ рукахъ избирателей будущность государства. Допустима ли здѣсь халатность, допустимъ ли абсентеизмъ?!
Во взглядѣ тетушки тоска.
— Вово взялъ у меня 50 р. и поѣхалъ къ адвокату, чтобы меня отхлопатывать,— говоритъ она.
— Вотъ какъ?! Но... это трудное дѣло, ma tante, и тутъ не 50-ю рублями пахнетъ. Вово не поможетъ вамъ. У него и адвокатовъ-то настоящихъ среди знакомыхъ нѣтъ. Такъ все больше помощники присяжныхъ повѣренныхъ, которые ведутъ по назначенію отъ суда пустяковыя дѣла: о предвы
борной агитаціи, объ оскорбленіи кличкой „черносотенецъ или „кадетъ и т. п. Вздоръ однимъ словомъ. А у васъ не вздоръ, а статья 7,835, пунктъ 3, примѣчаніе 12. Вы это дѣло мнѣ поручите. Я вамъ найду настоящаго адвоката, свѣтило найду. Ваше дѣло тонкое дѣло: чуть пропустили срокъ для какого - нибудь отзыва и садитесь въ тюрьму!
— Мнѣ не тюрьма страшна, Коко,—говоритъ тетушка.—Если я провинилась, пусть меня сажаютъ въ тюрьму, но пусть сажаютъ вмѣстѣ съ Бобкой.
— Съ Бобкой?! Это невозможно! — Почему?
— Потому, что Бобка не избиратель. Онъ ни въ чемъ не провинился. За что-же его сажать въ тюрьму?
— Но вѣдь онъ—мой другъ, Коко; мы столько лѣтъ были съ нимъ не разлучны. — Боже мой, мало ли у кого какой другъ. Я читалъ, что у какого-то эксцентричнаго купца дрессированный тигръ лежалъ въ кабинетѣ. Представьте, купца сажаютъ въ тюрьму, и онъ приводитъ тигра въ качествѣ друга. Возможно ли это? Тюрьма не зоологическій садъ.
Коко машетъ рукой.
— А о Вово забудьте и думать, ma tante! Вы знаете его легкомысліе: онъ уже давно истратилъ, по всей вѣроятности, взятыя у васъ деньги. Ба! Да что-жъ я?! Совсѣмъ изъ ума вонъ! Вчера Олуховъ купилъ новую лошадь, и мы ѣздили за городъ смотрѣть ея рысь. Навстрѣчу компанія съ цыганками. Вижу знакомое лицо и только сейчасъ соображаю, что это былъ Вово! Плакали ваши денежки!
— Ахъ, негодный! Богъ накажетъ его. — Несомнѣнно.
— Но что-же мнѣ дѣлать?
— Поручите эго дѣло мнѣ и только. Я не Вово. Я съ цыганками не ѣзжу. Но пре
дупреждаю, что меньше 200 р. за ваше дҍло взять нельзя!
— Коко, у меня нѣтъ такихъ денегъ. — Поищите.
— И искать нечего. Нѣтъ.
— Ну, тогда вамъ придется сѣсть въ тюрьму и, конечно, безъ Бобки. Въ крайнемъ случаѣ, можетъ быть, у васъ найдется хоть 150 рублей?
— А если найдется, я могу надѣяться, что, если выйдетъ грѣхъ, то и Бобку посадятъ.
— Что съ вами дѣлать? Хоть и трудно это, но... и Бобку посадимъ. Такъ и быть. — Мнѣ только бы съ Бобкой!
Тетушка идетъ въ другую комнату, стучитъ комодами, звенитъ ключами, двигаетъ какіе-то ящики и выноситъ 150 р.
— Получи и сосчитай!—говоритъ она.— Деньги счетъ любятъ. Хлопочи же, Коко.
— Не бойтесь. Гоните прочь мрачныя мысли. Отхлопочемъ. — А если?
— Тогда съ Бобкой сядете.
— Ну, то-то; мнѣ только бы съ Бобкой. Черезъ четверть часа Коко весело мчится на лихачѣ; въ его бумажникѣ не сто рублей, что были ему нужны, а 150; и онъ презрительно думаетъ о Вово:
Напалъ на такую идею и сорвалъ только 50 р. Вотъ глупецъ!
О выборахъ въ 3-ю Думу и новомъ избирательномъ законѣ онъ, напротивъ, думаетъ съ нѣжностью: „умный человѣкъ изо всего можетъ пользу извлечь. А вечеръ Коко проводитъ за городомъ съ веселой компаніей и пьетъ шампанское...
А. Гр.