* * *
— Весь думскій вопросъ сводится къ работоспособности Думы.
— Да, нужна большая способность, чтобы обработать бюрократическіе проекты.
* * *
— Я подписался на нѣсколько газетъ. — По какому случаю?
— По случаю открытія думскихъ засѣданій: теперь газеты будутъ столько бумаги давать, что ими можно будетъ зимой дрова замѣнить.
Другъ Гораціо.
***
По полямъ, по лугамъ, у болота, Гдѣ угрюмо насупился боръ,
Въ маҍ пташекъ мелькало безъ счета Сквозъ лохматый зеленый узоръ.
Горъ пернатыхъ какъ будто бы спятилъ Отъ экстаза въ лҍсу по деснѣ,
А теперь пусто вкругъ... Только дятелъ, Только дятелъ сидитъ на соснѣ!
Вкругъ оглянется нынче политикъ, Миновала какъ будто десна:
Нѣтъ былого экстаза, и нытикъ Что-то глухо бормочетъ со сна.
„Запѣвалы“ попрятались въ клѣтки, „Чернъ вернулась къ винту отъ идей“; И чирикаетъ, сидя на вѣткѣ, Политическихъ дѣлъ воробей...
л.
Новое доказательство.
— Чѣмъ вы докажете, что человѣкъ
произошелъ отъ обезьяны?
Большевиками —?!
— Большевики только тѣмъ и занимаются, что „ обезьянятъ “ Маркса!
Маленькія басни.
Партійный баранъ.
— Что ты за глупое животное! воскликнулъ человѣкъ, обращаясь къ барану.
Тотъ потрясъ головой и, взглянувъ съ недоумѣніемъ на человѣка, обидчиво проблеялъ:
— Не я глупъ, а нашъ передовой баранъ .
Воронъ.
— Съ какихъ это поръ ты сталъ воровать? спросилъ человѣкъ.
Ручной воронъ въ отвѣтъ со вздохомъ каркнулъ:
— Съ тѣхъ поръ, какъ я сдѣлался цивилизованнымъ. Левъ.
— Кичишься благородствомъ, а пожираешь беззащитныхъ тварей! произнесъ съ горечью человѣкъ.
— Ничего не значитъ, гордо прорычалъ левъ, встряхнувъ гривой,— я ихъ перевариваю.
Грегуаръ. Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Слышали, какъ третью Думу-то окрестили. Иванъ Ивановичъ?
— Какъ, Иванъ Никифоровичъ?
— „Господской , Иванъ Ивановичъ. — Ну, что-жъ изъ того? Первую звали „хулиганской“, вторую „разбойничьей , пусть третью „господской зовутъ. Отъ слова ничего не станется, Иванъ Никифоровичъ!
О Думѣ.
1-й обыватель.
Отъ восторга радъ хотъ пѣть я: Объявилась Дума третья.
Рокъ! моленья вознесу.
Междудумье къ чорту, въ Лету! Объявитъ готовъ я свѣту:
Дума третья на носу!
2-й обыватель (почесывая въ затылкѣ). Радъ... Протестовъ не имѣю... Пусть не сядетъ лишь на шею. На носу-жъ... перенесу...
Изъ близкаго будущаго.
Судебный репертуаръ за недѣлю.
Понедѣльникъ. Дѣло Пети Удавкина, десяти лѣтъ, и Миши Ягодкина, девяти лѣтъ, обвиняемыхъ въ вооруженномъ грабежѣ и нападеніи.
Вторникъ. Дѣло о прелюбодѣяніи Вово Куркина, восьми лѣтъ, соблазнившаго Любу Миловидову обѣщаніемъ жениться.
Среда. Дѣло о Павлушѣ Спировѣ, шести лѣтъ, и Костѣ Пустозвоновѣ, пяти лѣтъ, обвиняемыхъ въ поддѣлкѣ векселей и мошенничествѣ.
Четвергъ. Дѣло о Катѣ Лидовой, семи лѣтъ, и Яшѣ Пустоваловѣ, пяти лѣтъ, обвиняемыхъ въ составленіи и распространеніи порнографическихъ изданій.
Пятница. Дѣло Сени Громыхвостова, четырехъ лѣтъ, и Ѳеди Безпутнова, трехъ лѣтъ, обвиняемыхъ въ противоестественныхъ порокахъ.
Суббота. Дѣло Шуры Бубликова, девяти мѣсяцевъ отъ роду, обвиняемаго въ убійствѣ съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ своей кормилицы Катерины Желтобрюховой.
Жоржъ.
— У насъ дѣти. Ника...
- Дѣти! дѣти!.. Будто дѣти не могутъ безъ курицы или пудинга быть?!. Тутъ государственное дѣло, выборы, а она о какихъ-то дурацкихъ пудингахъ заботится ..
— Неужели и твои любимые помидоры съ дичью не готовить?!
Никодимъ Викторовичъ не выдержалъ. Лицо его покраснѣло, голосъ зазвенѣлъ:
— Помидоры съ дичью!.. Узнаетъ избиратель, - онъ тебѣ покажетъ помидоры съ дичью!.. Будешь вспоминать помидоры съ дичью, когда твоего мужа на выборахъ на вороныхъ прокатятъ!
И, увидѣвъ растерянное, жалкое лицо жены. Никодимъ Викторовичъ добавилъ уже другимъ тономъ, почти шепотомъ:
— И о чемъ говорить, Ларя? Ну, соскучимся по любимымъ кушаньямъ,—можно къ бабушкѣ поѣхать... У старухи никого не бываетъ, она угоститъ...
Когда жена вышла изъ столовой, Никодимъ Викторовичъ позвалъ изъ кухни прислугу,—дворника, кухарку, горничную, кучера.
— Вотъ что, братцы,—сказалъ онъ:—Не нравится мнѣ, что вы считаете меня такимъ же эгоистомъ, какъ и другихъ господъ... Я не такой, я совсѣмъ другой!.. Ну, какъ вамъ не стыдно, братцы, пользоваться въ мѣсяцъ только однимъ свободнымъ днемъ? а? Какъ не стыдно, братцы?!
И дворникъ, и кухарка, и горничная, и кучеръ стояли молча, съ открытыми отъ удивленія ртами.
— Ну, отвѣчайте-же, какъ вамъ не стыдно, братцы?!.
Дворникъ вышелъ впередъ.
— Такъ, что отъ Лариссы Павловны положенье, чтобы каждому по одному разу въ мѣсяцъ ходить со двора...
Никодимъ Викторовичъ быстро замахалъ и головой и руками.
— Ни-ни! Ни-ни! Она только по добротѣ своей не вмѣшивается въ ваши дѣла... Да... Хотите разъ въ мѣсяцъ, такъ будь по вашему... Вотъ она какая!..
И сдѣлалъ умышленно строгое лицо.
— А я., я, видите-ли, деспотъ... деспотъ, ха-ха-ха!.. Я хочу, чтобы каждый у меня пользовался однимъ свободнымъ днемъ въ недѣлю... Вотъ-съ какъ братцы!.. Пусть другіе, которые себя считаютъ барами, берутъ съ меня примѣръ... А я, слава Богу, не баринъ.. Однаго, пора мнѣ и ѣхать...
Черезъ десять-пятнадцать минутъ явилась горничная съ докладомъ.
— Баринъ...
Не баринъ, милая, а Никодимъ Викторовичъ,—ласково поправилъ кандидатъ въ депутаты.
— Никодимъ Викторовичъ, коляска подана!
— Хорошо.
Никодимъ Викторовичъ задумался: ѣхать ли въ своемъ экипажѣ? — Что скажутъ избиратели?.. „Пролетаріями , небось, себя всѣ считаютъ, на „собственниковъ косятся...
Онъ позвонилъ.
— Скажите, милая, чтобы Яковъ откладывалъ лошадей, я пойду пѣшкомъ ..
Взялъ тросточку, надѣлъ шляпу похуже и вышелъ изъ дому. Тучность мѣшала итти; онъ обливался потомъ, но шелъ. Ему казалось, что всѣ эти жертвы онъ приноситъ для пользы дѣла, для родины... Проходя мимо церкви, онъ снялъ набожно шляпу и занесъ уже руку, чтобы перекреститься. Но вмѣсто крестнаго знаменія онъ рукой... вытеръ потъ съ большой лоснящейся лысины.
Мимо него проходилъ избиратель-интеллигентъ, извѣстный въ округѣ своимъ атеизмомъ...
— Перекрестишься, а онъ тебя своего голоса на выборахъ и лишитъ!..
Когда интеллигентъ прошелъ, Никодимъ Викторовичъ снова снялъ шляпу и робко перекрестился. Однако, замѣтивъ, что изъ лавки на него смотритъ толстый краснолицый купецъ, когда-то пожертвовавшій нѣсколько тысячъ на приходскій колоколъ и значившійся тоже въ спискѣ избирателей,— онъ перекрестился и во второй, и въ третій разъ, истово, съ поклонами...
И громко вздохнулъ:
— Господи! все въ Твоей волѣ и всѣ мы въ Твоей десницѣ! Помилуй насъ, грѣшныхъ!..
Увы, ничто не помогло: въ концѣ концовъ Никодима Викторовича на выборахъ „прокатили .
А—ндръ.
— Весь думскій вопросъ сводится къ работоспособности Думы.
— Да, нужна большая способность, чтобы обработать бюрократическіе проекты.
* * *
— Я подписался на нѣсколько газетъ. — По какому случаю?
— По случаю открытія думскихъ засѣданій: теперь газеты будутъ столько бумаги давать, что ими можно будетъ зимой дрова замѣнить.
Другъ Гораціо.
***
По полямъ, по лугамъ, у болота, Гдѣ угрюмо насупился боръ,
Въ маҍ пташекъ мелькало безъ счета Сквозъ лохматый зеленый узоръ.
Горъ пернатыхъ какъ будто бы спятилъ Отъ экстаза въ лҍсу по деснѣ,
А теперь пусто вкругъ... Только дятелъ, Только дятелъ сидитъ на соснѣ!
Вкругъ оглянется нынче политикъ, Миновала какъ будто десна:
Нѣтъ былого экстаза, и нытикъ Что-то глухо бормочетъ со сна.
„Запѣвалы“ попрятались въ клѣтки, „Чернъ вернулась къ винту отъ идей“; И чирикаетъ, сидя на вѣткѣ, Политическихъ дѣлъ воробей...
л.
Новое доказательство.
— Чѣмъ вы докажете, что человѣкъ
произошелъ отъ обезьяны?
Большевиками —?!
— Большевики только тѣмъ и занимаются, что „ обезьянятъ “ Маркса!
Маленькія басни.
Партійный баранъ.
— Что ты за глупое животное! воскликнулъ человѣкъ, обращаясь къ барану.
Тотъ потрясъ головой и, взглянувъ съ недоумѣніемъ на человѣка, обидчиво проблеялъ:
— Не я глупъ, а нашъ передовой баранъ .
Воронъ.
— Съ какихъ это поръ ты сталъ воровать? спросилъ человѣкъ.
Ручной воронъ въ отвѣтъ со вздохомъ каркнулъ:
— Съ тѣхъ поръ, какъ я сдѣлался цивилизованнымъ. Левъ.
— Кичишься благородствомъ, а пожираешь беззащитныхъ тварей! произнесъ съ горечью человѣкъ.
— Ничего не значитъ, гордо прорычалъ левъ, встряхнувъ гривой,— я ихъ перевариваю.
Грегуаръ. Бесѣды Ив. Ив. съ Ив. Никифоровичемъ.
— Слышали, какъ третью Думу-то окрестили. Иванъ Ивановичъ?
— Какъ, Иванъ Никифоровичъ?
— „Господской , Иванъ Ивановичъ. — Ну, что-жъ изъ того? Первую звали „хулиганской“, вторую „разбойничьей , пусть третью „господской зовутъ. Отъ слова ничего не станется, Иванъ Никифоровичъ!
О Думѣ.
1-й обыватель.
Отъ восторга радъ хотъ пѣть я: Объявилась Дума третья.
Рокъ! моленья вознесу.
Междудумье къ чорту, въ Лету! Объявитъ готовъ я свѣту:
Дума третья на носу!
2-й обыватель (почесывая въ затылкѣ). Радъ... Протестовъ не имѣю... Пусть не сядетъ лишь на шею. На носу-жъ... перенесу...
Изъ близкаго будущаго.
Судебный репертуаръ за недѣлю.
Понедѣльникъ. Дѣло Пети Удавкина, десяти лѣтъ, и Миши Ягодкина, девяти лѣтъ, обвиняемыхъ въ вооруженномъ грабежѣ и нападеніи.
Вторникъ. Дѣло о прелюбодѣяніи Вово Куркина, восьми лѣтъ, соблазнившаго Любу Миловидову обѣщаніемъ жениться.
Среда. Дѣло о Павлушѣ Спировѣ, шести лѣтъ, и Костѣ Пустозвоновѣ, пяти лѣтъ, обвиняемыхъ въ поддѣлкѣ векселей и мошенничествѣ.
Четвергъ. Дѣло о Катѣ Лидовой, семи лѣтъ, и Яшѣ Пустоваловѣ, пяти лѣтъ, обвиняемыхъ въ составленіи и распространеніи порнографическихъ изданій.
Пятница. Дѣло Сени Громыхвостова, четырехъ лѣтъ, и Ѳеди Безпутнова, трехъ лѣтъ, обвиняемыхъ въ противоестественныхъ порокахъ.
Суббота. Дѣло Шуры Бубликова, девяти мѣсяцевъ отъ роду, обвиняемаго въ убійствѣ съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ своей кормилицы Катерины Желтобрюховой.
Жоржъ.
— У насъ дѣти. Ника...
- Дѣти! дѣти!.. Будто дѣти не могутъ безъ курицы или пудинга быть?!. Тутъ государственное дѣло, выборы, а она о какихъ-то дурацкихъ пудингахъ заботится ..
— Неужели и твои любимые помидоры съ дичью не готовить?!
Никодимъ Викторовичъ не выдержалъ. Лицо его покраснѣло, голосъ зазвенѣлъ:
— Помидоры съ дичью!.. Узнаетъ избиратель, - онъ тебѣ покажетъ помидоры съ дичью!.. Будешь вспоминать помидоры съ дичью, когда твоего мужа на выборахъ на вороныхъ прокатятъ!
И, увидѣвъ растерянное, жалкое лицо жены. Никодимъ Викторовичъ добавилъ уже другимъ тономъ, почти шепотомъ:
— И о чемъ говорить, Ларя? Ну, соскучимся по любимымъ кушаньямъ,—можно къ бабушкѣ поѣхать... У старухи никого не бываетъ, она угоститъ...
Когда жена вышла изъ столовой, Никодимъ Викторовичъ позвалъ изъ кухни прислугу,—дворника, кухарку, горничную, кучера.
— Вотъ что, братцы,—сказалъ онъ:—Не нравится мнѣ, что вы считаете меня такимъ же эгоистомъ, какъ и другихъ господъ... Я не такой, я совсѣмъ другой!.. Ну, какъ вамъ не стыдно, братцы, пользоваться въ мѣсяцъ только однимъ свободнымъ днемъ? а? Какъ не стыдно, братцы?!
И дворникъ, и кухарка, и горничная, и кучеръ стояли молча, съ открытыми отъ удивленія ртами.
— Ну, отвѣчайте-же, какъ вамъ не стыдно, братцы?!.
Дворникъ вышелъ впередъ.
— Такъ, что отъ Лариссы Павловны положенье, чтобы каждому по одному разу въ мѣсяцъ ходить со двора...
Никодимъ Викторовичъ быстро замахалъ и головой и руками.
— Ни-ни! Ни-ни! Она только по добротѣ своей не вмѣшивается въ ваши дѣла... Да... Хотите разъ въ мѣсяцъ, такъ будь по вашему... Вотъ она какая!..
И сдѣлалъ умышленно строгое лицо.
— А я., я, видите-ли, деспотъ... деспотъ, ха-ха-ха!.. Я хочу, чтобы каждый у меня пользовался однимъ свободнымъ днемъ въ недѣлю... Вотъ-съ какъ братцы!.. Пусть другіе, которые себя считаютъ барами, берутъ съ меня примѣръ... А я, слава Богу, не баринъ.. Однаго, пора мнѣ и ѣхать...
Черезъ десять-пятнадцать минутъ явилась горничная съ докладомъ.
— Баринъ...
Не баринъ, милая, а Никодимъ Викторовичъ,—ласково поправилъ кандидатъ въ депутаты.
— Никодимъ Викторовичъ, коляска подана!
— Хорошо.
Никодимъ Викторовичъ задумался: ѣхать ли въ своемъ экипажѣ? — Что скажутъ избиратели?.. „Пролетаріями , небось, себя всѣ считаютъ, на „собственниковъ косятся...
Онъ позвонилъ.
— Скажите, милая, чтобы Яковъ откладывалъ лошадей, я пойду пѣшкомъ ..
Взялъ тросточку, надѣлъ шляпу похуже и вышелъ изъ дому. Тучность мѣшала итти; онъ обливался потомъ, но шелъ. Ему казалось, что всѣ эти жертвы онъ приноситъ для пользы дѣла, для родины... Проходя мимо церкви, онъ снялъ набожно шляпу и занесъ уже руку, чтобы перекреститься. Но вмѣсто крестнаго знаменія онъ рукой... вытеръ потъ съ большой лоснящейся лысины.
Мимо него проходилъ избиратель-интеллигентъ, извѣстный въ округѣ своимъ атеизмомъ...
— Перекрестишься, а онъ тебя своего голоса на выборахъ и лишитъ!..
Когда интеллигентъ прошелъ, Никодимъ Викторовичъ снова снялъ шляпу и робко перекрестился. Однако, замѣтивъ, что изъ лавки на него смотритъ толстый краснолицый купецъ, когда-то пожертвовавшій нѣсколько тысячъ на приходскій колоколъ и значившійся тоже въ спискѣ избирателей,— онъ перекрестился и во второй, и въ третій разъ, истово, съ поклонами...
И громко вздохнулъ:
— Господи! все въ Твоей волѣ и всѣ мы въ Твоей десницѣ! Помилуй насъ, грѣшныхъ!..
Увы, ничто не помогло: въ концѣ концовъ Никодима Викторовича на выборахъ „прокатили .
А—ндръ.