Клочки изъ дневниковъ.
I. Избирателя.
Уфъ! Избралъ депутатовъ въ Гос. Думу, опустилъ бюллетень въ урну и получилъ отпущеніе души на покаянье. Какъ гора съ плечъ свалилась. Уфъ!
Прежде, куда ни придешь, вездѣ одинъ разговоръ:
— Надѣюсь, ты за нашего кандидата голосъ подашь?
— Мы на тебя, какъ на каменную гору, разсчитываемъ!
А индѣ даже и такъ глаголятъ:
— Подлецъ ты будешь, Иванъ Ивановичъ, если за кадетовъ свой голосъ подашь! Прямо подлецъ. И на глаза мнѣ не показывайся!
Прямо насиліе надъ личностью. Прямо будто ты, съ позволенія сказать, заяцъ какой, а вокругъ тебя собаки, и каждая наровить тебя мертвою хваткой взять.
Выборы тайные, а каждый по первому слову въ душу лѣзетъ:
— Вы за кого? За кадетовъ? Или вамъ октябристы милѣй?
Это при тайныхъ-то выборахъ
А теперь finita, конецъ, теперь я гоголемъ хожу. Прямо—свободный человѣкъ. Ежели спросятъ изъ любопытныхъ: „вы за кого, Иванъ Ивановичъ, голосовали? , усмѣхнусь и для всѣхъ одинъ отвѣтъ:
— А, съ позволенія вашего, за себя. Написалъ свою фамилію два раза (я первый кандидатъ, я же и второй) да, благословясь, и опустилъ въ урну.
Поди-ка, провѣрь, хе-хе-хе...
Хорошо, еслибъ на пять лѣтъ депутатовъ выбрали, чтобы насъ, избирателей, партійные люди дошкуривали въ пять лѣтъ только разъ. А ежели ежегодно или два раза въ году, никакой возможности нѣтъ. Сбѣ
жишь! Въ такую страну сбѣжишь, гдѣ выборовъ нѣтъ. Въ Сахару, на сѣверный полюсъ, въ Китай!
II. Лектора.
Осень. Вотъ-вотъ откроются вторники въ Литературно-Художественномъ Кружкѣ“. Нужно будетъ прочесть какой-нибудь рефератъ.
Думалъ два дня. Надумалъ прочесть рефератъ „о стилизаціи .
Сидѣлъ надъ рефератомъ четыре дня; написалъ двѣ странички. Въ голову рѣшительно ничего не идетъ. Дда, трудно читать рефераты о томъ, чего самъ не знаешь.
Просидѣлъ еще два дня; прибавилъ къ раньше написаннымъ полстранички. Положеніе критическое: какъ ни растягивай, чтенія хватитъ ровно на четверть часа. Положимъ, не боги горшки обжигаютъ и рефераты въ „Литер.-Художественномъ Кружкѣ бываютъ со всячинкой, но рефератъ въ четверть часа все же комиченъ.
Эврика! Буду во время реферата чай пить. Сдѣлаю видъ, что меня душитъ кашель, спрошу чаю и буду усиленно пить чай. Этимъ можно растянуть рефератъ еще на четверть часа, въ итогѣ уже будетъ полчаса—нѣчто.
Чѣмъ бы еще хоть четверть часика натянуть? Допросить развѣ у слушателей позволенія выкурить сигару для вдохновенья? Тридцать лѣтъ, молъ, курю. Сила привычки.
Сидѣлъ еще два дня; написалъ три строки.
О, тяжела ты, шапка лектора „Литер.-Художественнаго Кружка!
III. Жены избирателя.
Слава Богу, кончились выборы! А я уже думала, что ото всѣхъ моихъ запасовъ наливокъ и настоекъ и рюмки не останется.
Каждый день сборище. Каждый день мужъ говоритъ:
—- Мы пойдемъ въ кабинетъ членовъ Государ. Думы выбирать, Наташа. Пришли намъ туда выпивочки.
— И закуски?
— И закуски, само собой.
Пошлешь, ходишь и слушаешь. И вы думаете, что-же слышишь? Про Маклакова тамъ, Головина, Гучкова или Плеваку? Ничуть. Совсѣмъ изъ другой оперы, съ вашего позволенія!
— Ты что-жъ выберешь, Александръ Петровичъ? — Да думаю на вишневкѣ остановиться.
— Господа, я черносмородиновую выбралъ.
— А я звѣробой. Что можетъ быть лучше звѣробоя, господа?
— Вотирую за зубровку.
— Нѣтъ, ужъ если выбирать, позвольте мой голосъ за рябиновую подать!
И этакъ-то выбираютъ каждый день!
Великое счастье, что выборы по Москвѣ были назначены на 17-е октября; будь они назначены мѣсяцемъ позже, отъ всѣхъ запасовъ осталось бы только пустое дно!... Съ подлиннымъ вѣрно:
Кап. Н.
Идеальное платье.
— Ахъ, это платье восхитительно: оно ничего не скрываетъ...
Борьба Ормузда и Аримана.
Духъ тьмы и зла—Ариманъ и духъ свѣта и добра Ормуздъ, какъ извѣстно, ведутъ между собою борьбу. Если, напримѣръ, Ормуздъ увидитъ молодую влюбленную парочку, то спѣшитъ сдѣлать доброе дѣло и благословить ее бракомъ. Увы, немедленно является злой Ариманъ, который всегда и во всемъ старается „напакостить Ормузду. Злой Ариманъ начинаетъ увиваться около молоденькой и счастливой супруги и нашептываетъ ей:
— Ты смотри, моя милая, не поддавайся мужу. Это все вздоръ, что мужъ глава своей жены.
— А какъ-же Ормуздъ училъ меня...
— Ты послушай меня, а не Ормузда и посмотри, что выйдетъ! Тебѣ, напротивъ, будетъ гораздо лучше, если ты возьмешь сама мужа, въ руки!
Супругъ является домой къ обѣду и жена, согласно совѣту Аримана, пробуетъ показать свою волю. Она начинаетъ испытывать терпѣніе мужа и всячески къ нему придирается.
Добрый Ормуздъ, видя, что доброму началу угрожаетъ опасность, спѣшитъ къ молоденькой супругѣ и пытается благотворно подѣйствовать на нее хорошими словами.
— Напрасно ты послушала Аримана! Вотъ увидишь, что изъ этого ничего хорошаго не выйдетъ!
— Никого я не слушала и не слушаю! Я достаточно самостоятельна! — вспыхиваетъ дамочка.
На помощь дамочки спѣшитъ самъ Ариманъ. Онъ приближается къ ней съ другой стороны и нашептываетъ ей на другое ухо:
— Такъ, такъ, хорошо! Понятно, ты достаточно самостоятельна, чтобы не слушать Ормузда! И не слушай его! Кромѣ того, онъ всегда стоитъ за мужчинъ!
Ормуздъ, однако, не желаетъ уступать злому Ариману и продолжаетъ пытаться уговорить супругу добрыми словами.
— Да что-ты, однако, присталъ ко мнѣ! — кричитъ она и ударяетъ Ормузда по лбу серебряною ложкой.
Ормуздъ отскакиваетъ. Но онъ духъ добрый! Онъ не сердится на безразсудную женщину. У него одна забота, какъ-бы все уладить по добрупо здорову.
По этому добрый Ормуздъ, оставивъ жену, пробуетъ благотворно воздѣйствовать на мужа.
Кротко приблизясь къ мужу, онъ говоритъ ему на ухо:
— Будь кротокъ! Терпи и не возражай! Она сама не знаетъ, что дѣлаеть! Ты—мужчина, тебѣ подобаетъ быть мудрымъ! Помни, что худой миръ лучше доброй ссоры!
Мужъ, ободряемый Ормуздомъ, первое время крѣпится; но такъ какъ злой Ариманъ съ каждою секундой взвинчиваетъ супругу все больше и больше, то у мужа лопается терпѣніе.
Добрый Ормуздъ что-то хочетъ сказать ему еще, но мужъ отталкиваетъ Ормузда и кричитъ ему:
— Оставь меня, старикъ! Я самъ теперь знаю, что мнѣ надо дѣлать!!
— Онъ поднялся! восклицаетъ тѣмъ временемъ злой Ариманъ надъ ухомъ жены.—Защищайся!
Жена взвизгиваетъ, хватаетъ миску съ супомъ и пускаетъ ей въ мужа. Ормуздъ горько плачетъ, а Ариманъ покатывается отъ смѣха.
Поэтому въ семейныхъ сценахъ не слѣдуетъ винить ни жену, ни мужа; это только борьба Ормузда и Аримана.
И мудрый, попавъ на семейную сцену, неизмѣнно держитъ нейтралитетъ...
Свифтъ.
Пусть, что свѣтло, то позади,— Ты лучшихъ дней спокойно жди:
Когда сгустится слишкомъ мракъ, Взалкаетъ свѣта и дуракъ!
Чертенокъ.
— Дарья, я тебя просила, чтобы солдатъ на кухнѣ не сидѣлъ.
— Какъ-же, барыня, по нынѣшнему времени, безъ
охраны обходиться?
I. Избирателя.
Уфъ! Избралъ депутатовъ въ Гос. Думу, опустилъ бюллетень въ урну и получилъ отпущеніе души на покаянье. Какъ гора съ плечъ свалилась. Уфъ!
Прежде, куда ни придешь, вездѣ одинъ разговоръ:
— Надѣюсь, ты за нашего кандидата голосъ подашь?
— Мы на тебя, какъ на каменную гору, разсчитываемъ!
А индѣ даже и такъ глаголятъ:
— Подлецъ ты будешь, Иванъ Ивановичъ, если за кадетовъ свой голосъ подашь! Прямо подлецъ. И на глаза мнѣ не показывайся!
Прямо насиліе надъ личностью. Прямо будто ты, съ позволенія сказать, заяцъ какой, а вокругъ тебя собаки, и каждая наровить тебя мертвою хваткой взять.
Выборы тайные, а каждый по первому слову въ душу лѣзетъ:
— Вы за кого? За кадетовъ? Или вамъ октябристы милѣй?
Это при тайныхъ-то выборахъ
А теперь finita, конецъ, теперь я гоголемъ хожу. Прямо—свободный человѣкъ. Ежели спросятъ изъ любопытныхъ: „вы за кого, Иванъ Ивановичъ, голосовали? , усмѣхнусь и для всѣхъ одинъ отвѣтъ:
— А, съ позволенія вашего, за себя. Написалъ свою фамилію два раза (я первый кандидатъ, я же и второй) да, благословясь, и опустилъ въ урну.
Поди-ка, провѣрь, хе-хе-хе...
Хорошо, еслибъ на пять лѣтъ депутатовъ выбрали, чтобы насъ, избирателей, партійные люди дошкуривали въ пять лѣтъ только разъ. А ежели ежегодно или два раза въ году, никакой возможности нѣтъ. Сбѣ
жишь! Въ такую страну сбѣжишь, гдѣ выборовъ нѣтъ. Въ Сахару, на сѣверный полюсъ, въ Китай!
II. Лектора.
Осень. Вотъ-вотъ откроются вторники въ Литературно-Художественномъ Кружкѣ“. Нужно будетъ прочесть какой-нибудь рефератъ.
Думалъ два дня. Надумалъ прочесть рефератъ „о стилизаціи .
Сидѣлъ надъ рефератомъ четыре дня; написалъ двѣ странички. Въ голову рѣшительно ничего не идетъ. Дда, трудно читать рефераты о томъ, чего самъ не знаешь.
Просидѣлъ еще два дня; прибавилъ къ раньше написаннымъ полстранички. Положеніе критическое: какъ ни растягивай, чтенія хватитъ ровно на четверть часа. Положимъ, не боги горшки обжигаютъ и рефераты въ „Литер.-Художественномъ Кружкѣ бываютъ со всячинкой, но рефератъ въ четверть часа все же комиченъ.
Эврика! Буду во время реферата чай пить. Сдѣлаю видъ, что меня душитъ кашель, спрошу чаю и буду усиленно пить чай. Этимъ можно растянуть рефератъ еще на четверть часа, въ итогѣ уже будетъ полчаса—нѣчто.
Чѣмъ бы еще хоть четверть часика натянуть? Допросить развѣ у слушателей позволенія выкурить сигару для вдохновенья? Тридцать лѣтъ, молъ, курю. Сила привычки.
Сидѣлъ еще два дня; написалъ три строки.
О, тяжела ты, шапка лектора „Литер.-Художественнаго Кружка!
III. Жены избирателя.
Слава Богу, кончились выборы! А я уже думала, что ото всѣхъ моихъ запасовъ наливокъ и настоекъ и рюмки не останется.
Каждый день сборище. Каждый день мужъ говоритъ:
—- Мы пойдемъ въ кабинетъ членовъ Государ. Думы выбирать, Наташа. Пришли намъ туда выпивочки.
— И закуски?
— И закуски, само собой.
Пошлешь, ходишь и слушаешь. И вы думаете, что-же слышишь? Про Маклакова тамъ, Головина, Гучкова или Плеваку? Ничуть. Совсѣмъ изъ другой оперы, съ вашего позволенія!
— Ты что-жъ выберешь, Александръ Петровичъ? — Да думаю на вишневкѣ остановиться.
— Господа, я черносмородиновую выбралъ.
— А я звѣробой. Что можетъ быть лучше звѣробоя, господа?
— Вотирую за зубровку.
— Нѣтъ, ужъ если выбирать, позвольте мой голосъ за рябиновую подать!
И этакъ-то выбираютъ каждый день!
Великое счастье, что выборы по Москвѣ были назначены на 17-е октября; будь они назначены мѣсяцемъ позже, отъ всѣхъ запасовъ осталось бы только пустое дно!... Съ подлиннымъ вѣрно:
Кап. Н.
Идеальное платье.
— Ахъ, это платье восхитительно: оно ничего не скрываетъ...
Борьба Ормузда и Аримана.
Духъ тьмы и зла—Ариманъ и духъ свѣта и добра Ормуздъ, какъ извѣстно, ведутъ между собою борьбу. Если, напримѣръ, Ормуздъ увидитъ молодую влюбленную парочку, то спѣшитъ сдѣлать доброе дѣло и благословить ее бракомъ. Увы, немедленно является злой Ариманъ, который всегда и во всемъ старается „напакостить Ормузду. Злой Ариманъ начинаетъ увиваться около молоденькой и счастливой супруги и нашептываетъ ей:
— Ты смотри, моя милая, не поддавайся мужу. Это все вздоръ, что мужъ глава своей жены.
— А какъ-же Ормуздъ училъ меня...
— Ты послушай меня, а не Ормузда и посмотри, что выйдетъ! Тебѣ, напротивъ, будетъ гораздо лучше, если ты возьмешь сама мужа, въ руки!
Супругъ является домой къ обѣду и жена, согласно совѣту Аримана, пробуетъ показать свою волю. Она начинаетъ испытывать терпѣніе мужа и всячески къ нему придирается.
Добрый Ормуздъ, видя, что доброму началу угрожаетъ опасность, спѣшитъ къ молоденькой супругѣ и пытается благотворно подѣйствовать на нее хорошими словами.
— Напрасно ты послушала Аримана! Вотъ увидишь, что изъ этого ничего хорошаго не выйдетъ!
— Никого я не слушала и не слушаю! Я достаточно самостоятельна! — вспыхиваетъ дамочка.
На помощь дамочки спѣшитъ самъ Ариманъ. Онъ приближается къ ней съ другой стороны и нашептываетъ ей на другое ухо:
— Такъ, такъ, хорошо! Понятно, ты достаточно самостоятельна, чтобы не слушать Ормузда! И не слушай его! Кромѣ того, онъ всегда стоитъ за мужчинъ!
Ормуздъ, однако, не желаетъ уступать злому Ариману и продолжаетъ пытаться уговорить супругу добрыми словами.
— Да что-ты, однако, присталъ ко мнѣ! — кричитъ она и ударяетъ Ормузда по лбу серебряною ложкой.
Ормуздъ отскакиваетъ. Но онъ духъ добрый! Онъ не сердится на безразсудную женщину. У него одна забота, какъ-бы все уладить по добрупо здорову.
По этому добрый Ормуздъ, оставивъ жену, пробуетъ благотворно воздѣйствовать на мужа.
Кротко приблизясь къ мужу, онъ говоритъ ему на ухо:
— Будь кротокъ! Терпи и не возражай! Она сама не знаетъ, что дѣлаеть! Ты—мужчина, тебѣ подобаетъ быть мудрымъ! Помни, что худой миръ лучше доброй ссоры!
Мужъ, ободряемый Ормуздомъ, первое время крѣпится; но такъ какъ злой Ариманъ съ каждою секундой взвинчиваетъ супругу все больше и больше, то у мужа лопается терпѣніе.
Добрый Ормуздъ что-то хочетъ сказать ему еще, но мужъ отталкиваетъ Ормузда и кричитъ ему:
— Оставь меня, старикъ! Я самъ теперь знаю, что мнѣ надо дѣлать!!
— Онъ поднялся! восклицаетъ тѣмъ временемъ злой Ариманъ надъ ухомъ жены.—Защищайся!
Жена взвизгиваетъ, хватаетъ миску съ супомъ и пускаетъ ей въ мужа. Ормуздъ горько плачетъ, а Ариманъ покатывается отъ смѣха.
Поэтому въ семейныхъ сценахъ не слѣдуетъ винить ни жену, ни мужа; это только борьба Ормузда и Аримана.
И мудрый, попавъ на семейную сцену, неизмѣнно держитъ нейтралитетъ...
Свифтъ.
Пусть, что свѣтло, то позади,— Ты лучшихъ дней спокойно жди:
Когда сгустится слишкомъ мракъ, Взалкаетъ свѣта и дуракъ!
Чертенокъ.
— Дарья, я тебя просила, чтобы солдатъ на кухнѣ не сидѣлъ.
— Какъ-же, барыня, по нынѣшнему времени, безъ
охраны обходиться?