Брызги пера.
Финалъ дѣла Гурко.
— И такъ, Гурко приговоромъ. Сената исключенъ со службы.
— Да. Былъ товарищъ министра Гурко и осталась... простая фи-гурка...
— Слышали: швейцарцы организуютъ самооборону противъ убійцъ и грабителей.
— Да неужели?! Укажите на милость, какіе черносотенцы: ни грабить, ни убивать себя не хотятъ позволить!
Въ редакціи порнографическаго журнала.
— Гм... Поисписались таки наши сотрудники! Публика совсѣмъ ихъ читать не хочетъ.
— Не пригласить ли намъ арх. Михаила? Онъ по части порнографіи знатокъ и спеціалистъ...
***
— Учетный процентъ въ Лондонѣ поднялся до 7!
— Любопытно бы знать, что это онъ учитываетъ?
***
— Скажите, „Вѣсы“ пользуются успѣхомъ?
— Да, при продажѣ на вѣсъ.
***
— Треть золота всего земного шара находится въ рукахъ Франціи.
— Будь это женщина, многіе бы мужчины пожелали имѣть ее своей половиной!
***
— Вышла книжка разсказовъ Петра Пильскаго. Въ предисловіи авторъ оповѣщаетъ публику, что большинство разсказовъ имъ написано въ мартѣ мѣсяцѣ.
— Курьезное совпадете: чуть коты на крышу, Петръ Пильскій за письменный столъ!
***
— Почему военный министръ. Соединенныхъ Штатовъ раздумалъ ѣхать въ Европу?
— Да, должно быть, вспомнилъ пословицу, что въ гостяхъ хорошо, а дома лучше.
Разговоръ. Обыватель.
— Мой другъ! хотѣлъ бы почитать,
Нo нѣтъ газетъ совсѣмъ, канальство...
Чинъ.
— Эге! нашелъ о чемъ вздыхать,— Такъ почитай сбое... начальство!
Везувій. Изъ разговоровъ оптимиста и пессимиста.
Пессимистъ.—Итакъ, октябристы побѣдили на выборахъ!
Оптимистъ.—Побѣдили.
Пессимистъ. — Многіе ихъ побѣду склонны приписывать новому избирательному закону.
Оптимистъ.—Едва-ли. При чемъ тутъ новый законъ? Мнѣ кажется, имѣла вліяніе болѣе важная причина: выборы происходили въ октябрѣ, а октябрь, понятно, самый благопріятный мѣсяцъ для октябристовъ ..
ТО и СЕ.
Наши драматурги.
— Что это вамъ вздумалось водевиль написать?. Вѣдь вы драмы пишете?..
— У меня одна драма коротенькая, и поэтому она идетъ всегда съ моимъ-же водевилемъ!..
***
У камина.
— Но какая-же отъ камина польза, если его топить нельзя?..
— У насъ въ немъ собака спитъ.
***
Въ редакціи.
— Почему-же у васъ редакторъ не принимаетъ сотрудниковъ по праздникамъ, коли газета ежедневная?..
— Не хочетъ, вѣроятно, портить себѣ праздничнаго настроенія.
***
Среди студентовъ.
— Какъ-же это такъ?.. Вы еще только на третьемъ курсѣ, а у васъ уже четверо дѣтей!..
— Все университетскія забастовки виноваты.
Послѣ выборовъ.
Октябристы — побѣдители... Ликовать и мы начнемъ:
Всюду селъ и градовъ жители
Смотрятъ нынче „октябремъ!“
Резонъ.
На улицѣ.
— Чортъ возьми! Хоть бы обратили, накочецъ, вниманіе на безграмотность вывѣсокъ !
— Тебя-то чего ихъ безграмотность такъ безпокоитъ?
— А при усиленіи порнографіи, что-же стыдливому человѣку, кромѣ вывѣсокъ, читать?
А—ндръ.
что ему, угодно.. Когда человѣкъ можетъ думать, то онъ непремѣнно, прежде чѣмъ что-нибудь сдѣлать, подумаетъ: „можно-ли это сдѣлать? А отъ этого происходятъ стѣсненія свободы воли! Болванъ въ этомъ отношеніи гораздо лучше поставленъ: болвану не то, что человѣку, болвану все дозволено... Вчера вонъ тотъ болванъ упалъ и лампу разбилъ; и чуть пожаръ не сдѣлалъ... И ему за это ничего: ни выговора не было, ни штрафу... А человѣку сейчасъ-бы наказаніе!
— Чортъ его побери, и въ самомъ дѣлѣ онъ „умный ; повторили остальные болваваны. — Но вѣдь, чтобы все это, что ты намъ говоришь, придумать, надо тоже думать. Чѣмъ же ты думалъ, если ты болванъ?
— Я и не думалъ думать! Я отличаюсь отъ васъ только тѣмъ, что у меня въ деревянной головѣ дырка. Раньше былъ сучекъ, но вывалился и осталась дырка. Въ эту-то самую дырку и запало много чужихъ мыслей—разнымъ путемъ: вѣтромъ занесло, или какъ нибудь иначе. Поэтому-то я и сталъ умнымъ, и сталъ все знать... Но думать самъ—я ни о чемъ не думаю!
— То-то! А то мы думали, какъ-же это, произнесъ одинъ изъ болвановъ, но тотчасъ же спохватился. —- Впрочемъ, что же я такое сказалъ: „мы думали? Вѣдь, мы болваны думать не можемъ. Объясни намъ, какъ это я могъ сказать „думали? .
— Это очень просто объясняется и всему виною люди .. Вы тоже болваны старые, дерево высохло, растрескалось, образовались въ васъ щели... А кругомъ васъ
постоянно думающіе люди.. Такимъ-то образомъ, частицы ихъ „мозговой энергіи и западаютъ къ вамъ въ щели вмѣстѣ съ пылью... Но вы можете успокоиться, такъ какъ вы, хотя какъ будто и думаете, однако, по настоящему совсѣмъ не такъ думаютъ! Это впрочемъ, тоже, конечно, вредно... Лучше вовсе никакъ не думать: ни по настоящему, ни по ненастоящему; но для этого надо постараться, чтобы всѣ люди тоже сдѣлались болванами!
— Собственно, для чего же намъ объ этомъ стараться? Люди пусть людьми остаются, а мы, болваны, болванами и останемся...
— Нѣтъ, нѣтъ! Вы этого не говорите! Необходимо добиваться, чтобы всѣ люди тоже стали болванами... Прежде всего, этого надо добиваться изъ простого „болванолюбія ... Люди иногда дѣлаютъ нѣкоторыя вещи изъ простого „человѣколюбія ; а намъ должно быть свойственно „болванолюбіе ... Къ тому-же, мы должны быть, въ концѣ концовъ, ихъ побѣдителями!
— Развѣ мы ихъ можемъ побѣдить?
— Я сужу à priori: если ударить головой болвана по головѣ человѣка, то голова человѣка треснетъ, а голова болвана останется цѣла...
— И это, чортъ возьми, правда! Должно быть, въ твоей дыркѣ много этихъ самыхъ чужихъ мыслей набралось...
— Это не важно... Особенно-то я этимъ и не горжусь! Когда моя миссія будетъ окончена, я васъ же буду просить законопатить мою дырку; а миссія моя въ томъ,— и вы должны, во имя болванолюбія, помо
гать мнѣ, чтобы оболванить все человѣчество. Принимая во вниманіе то, что голова человѣка треснетъ, если ударить по ней деревянной головой болвана... принимая это во вниманіе, я и вѣрю въ несомнѣнное торжество и побѣду тѣхъ великихъ идей, которыя запали въ мою дырку...
— Значитъ, эти мысли-то, о томъ, что царство болвановъ лучше царства людей, не самъ ты выдумалъ, а люди-же?
— Конечно, не самъ! Идеи возникаютъ въ головахъ людей, а болваны ихъ только распространяютъ...
— Но не странно-ли, что такія идеи могли возникнуть у людей?
— Что же тутъ страннаго? У нихъ-то эти идеи возникли, можетъ быть, на досугѣ, подъ вліяніемъ раздраженія мысли плѣнной... Но такъ какъ эти идеи намъ на руку, то мы ихъ и подхватили въ серьезъ!.. Развѣ это не пріятно, развѣ это не льститъ нашему болванному самолюбію закричать: „Все долой! Да здравствуютъ на землѣ одни болваны! .
— Долой людей! Да здравствуютъ болваны! пронесся глухой гулъ, такой, точно разомъ ударили по всѣмъ деревяннымъ болванамъ толстыми палками.
Велико было воодушевленіе ихъ. Но, къ счастью, у болвановъ ничего не было, кромѣ одушевленія, и люди до сихъ поръ остались людьми, а болваны... болванами...
К. Михайловъ.
Финалъ дѣла Гурко.
— И такъ, Гурко приговоромъ. Сената исключенъ со службы.
— Да. Былъ товарищъ министра Гурко и осталась... простая фи-гурка...
— Слышали: швейцарцы организуютъ самооборону противъ убійцъ и грабителей.
— Да неужели?! Укажите на милость, какіе черносотенцы: ни грабить, ни убивать себя не хотятъ позволить!
Въ редакціи порнографическаго журнала.
— Гм... Поисписались таки наши сотрудники! Публика совсѣмъ ихъ читать не хочетъ.
— Не пригласить ли намъ арх. Михаила? Онъ по части порнографіи знатокъ и спеціалистъ...
***
— Учетный процентъ въ Лондонѣ поднялся до 7!
— Любопытно бы знать, что это онъ учитываетъ?
***
— Скажите, „Вѣсы“ пользуются успѣхомъ?
— Да, при продажѣ на вѣсъ.
***
— Треть золота всего земного шара находится въ рукахъ Франціи.
— Будь это женщина, многіе бы мужчины пожелали имѣть ее своей половиной!
***
— Вышла книжка разсказовъ Петра Пильскаго. Въ предисловіи авторъ оповѣщаетъ публику, что большинство разсказовъ имъ написано въ мартѣ мѣсяцѣ.
— Курьезное совпадете: чуть коты на крышу, Петръ Пильскій за письменный столъ!
***
— Почему военный министръ. Соединенныхъ Штатовъ раздумалъ ѣхать въ Европу?
— Да, должно быть, вспомнилъ пословицу, что въ гостяхъ хорошо, а дома лучше.
Разговоръ. Обыватель.
— Мой другъ! хотѣлъ бы почитать,
Нo нѣтъ газетъ совсѣмъ, канальство...
Чинъ.
— Эге! нашелъ о чемъ вздыхать,— Такъ почитай сбое... начальство!
Везувій. Изъ разговоровъ оптимиста и пессимиста.
Пессимистъ.—Итакъ, октябристы побѣдили на выборахъ!
Оптимистъ.—Побѣдили.
Пессимистъ. — Многіе ихъ побѣду склонны приписывать новому избирательному закону.
Оптимистъ.—Едва-ли. При чемъ тутъ новый законъ? Мнѣ кажется, имѣла вліяніе болѣе важная причина: выборы происходили въ октябрѣ, а октябрь, понятно, самый благопріятный мѣсяцъ для октябристовъ ..
ТО и СЕ.
Наши драматурги.
— Что это вамъ вздумалось водевиль написать?. Вѣдь вы драмы пишете?..
— У меня одна драма коротенькая, и поэтому она идетъ всегда съ моимъ-же водевилемъ!..
***
У камина.
— Но какая-же отъ камина польза, если его топить нельзя?..
— У насъ въ немъ собака спитъ.
***
Въ редакціи.
— Почему-же у васъ редакторъ не принимаетъ сотрудниковъ по праздникамъ, коли газета ежедневная?..
— Не хочетъ, вѣроятно, портить себѣ праздничнаго настроенія.
***
Среди студентовъ.
— Какъ-же это такъ?.. Вы еще только на третьемъ курсѣ, а у васъ уже четверо дѣтей!..
— Все университетскія забастовки виноваты.
Послѣ выборовъ.
Октябристы — побѣдители... Ликовать и мы начнемъ:
Всюду селъ и градовъ жители
Смотрятъ нынче „октябремъ!“
Резонъ.
На улицѣ.
— Чортъ возьми! Хоть бы обратили, накочецъ, вниманіе на безграмотность вывѣсокъ !
— Тебя-то чего ихъ безграмотность такъ безпокоитъ?
— А при усиленіи порнографіи, что-же стыдливому человѣку, кромѣ вывѣсокъ, читать?
А—ндръ.
что ему, угодно.. Когда человѣкъ можетъ думать, то онъ непремѣнно, прежде чѣмъ что-нибудь сдѣлать, подумаетъ: „можно-ли это сдѣлать? А отъ этого происходятъ стѣсненія свободы воли! Болванъ въ этомъ отношеніи гораздо лучше поставленъ: болвану не то, что человѣку, болвану все дозволено... Вчера вонъ тотъ болванъ упалъ и лампу разбилъ; и чуть пожаръ не сдѣлалъ... И ему за это ничего: ни выговора не было, ни штрафу... А человѣку сейчасъ-бы наказаніе!
— Чортъ его побери, и въ самомъ дѣлѣ онъ „умный ; повторили остальные болваваны. — Но вѣдь, чтобы все это, что ты намъ говоришь, придумать, надо тоже думать. Чѣмъ же ты думалъ, если ты болванъ?
— Я и не думалъ думать! Я отличаюсь отъ васъ только тѣмъ, что у меня въ деревянной головѣ дырка. Раньше былъ сучекъ, но вывалился и осталась дырка. Въ эту-то самую дырку и запало много чужихъ мыслей—разнымъ путемъ: вѣтромъ занесло, или какъ нибудь иначе. Поэтому-то я и сталъ умнымъ, и сталъ все знать... Но думать самъ—я ни о чемъ не думаю!
— То-то! А то мы думали, какъ-же это, произнесъ одинъ изъ болвановъ, но тотчасъ же спохватился. —- Впрочемъ, что же я такое сказалъ: „мы думали? Вѣдь, мы болваны думать не можемъ. Объясни намъ, какъ это я могъ сказать „думали? .
— Это очень просто объясняется и всему виною люди .. Вы тоже болваны старые, дерево высохло, растрескалось, образовались въ васъ щели... А кругомъ васъ
постоянно думающіе люди.. Такимъ-то образомъ, частицы ихъ „мозговой энергіи и западаютъ къ вамъ въ щели вмѣстѣ съ пылью... Но вы можете успокоиться, такъ какъ вы, хотя какъ будто и думаете, однако, по настоящему совсѣмъ не такъ думаютъ! Это впрочемъ, тоже, конечно, вредно... Лучше вовсе никакъ не думать: ни по настоящему, ни по ненастоящему; но для этого надо постараться, чтобы всѣ люди тоже сдѣлались болванами!
— Собственно, для чего же намъ объ этомъ стараться? Люди пусть людьми остаются, а мы, болваны, болванами и останемся...
— Нѣтъ, нѣтъ! Вы этого не говорите! Необходимо добиваться, чтобы всѣ люди тоже стали болванами... Прежде всего, этого надо добиваться изъ простого „болванолюбія ... Люди иногда дѣлаютъ нѣкоторыя вещи изъ простого „человѣколюбія ; а намъ должно быть свойственно „болванолюбіе ... Къ тому-же, мы должны быть, въ концѣ концовъ, ихъ побѣдителями!
— Развѣ мы ихъ можемъ побѣдить?
— Я сужу à priori: если ударить головой болвана по головѣ человѣка, то голова человѣка треснетъ, а голова болвана останется цѣла...
— И это, чортъ возьми, правда! Должно быть, въ твоей дыркѣ много этихъ самыхъ чужихъ мыслей набралось...
— Это не важно... Особенно-то я этимъ и не горжусь! Когда моя миссія будетъ окончена, я васъ же буду просить законопатить мою дырку; а миссія моя въ томъ,— и вы должны, во имя болванолюбія, помо
гать мнѣ, чтобы оболванить все человѣчество. Принимая во вниманіе то, что голова человѣка треснетъ, если ударить по ней деревянной головой болвана... принимая это во вниманіе, я и вѣрю въ несомнѣнное торжество и побѣду тѣхъ великихъ идей, которыя запали въ мою дырку...
— Значитъ, эти мысли-то, о томъ, что царство болвановъ лучше царства людей, не самъ ты выдумалъ, а люди-же?
— Конечно, не самъ! Идеи возникаютъ въ головахъ людей, а болваны ихъ только распространяютъ...
— Но не странно-ли, что такія идеи могли возникнуть у людей?
— Что же тутъ страннаго? У нихъ-то эти идеи возникли, можетъ быть, на досугѣ, подъ вліяніемъ раздраженія мысли плѣнной... Но такъ какъ эти идеи намъ на руку, то мы ихъ и подхватили въ серьезъ!.. Развѣ это не пріятно, развѣ это не льститъ нашему болванному самолюбію закричать: „Все долой! Да здравствуютъ на землѣ одни болваны! .
— Долой людей! Да здравствуютъ болваны! пронесся глухой гулъ, такой, точно разомъ ударили по всѣмъ деревяннымъ болванамъ толстыми палками.
Велико было воодушевленіе ихъ. Но, къ счастью, у болвановъ ничего не было, кромѣ одушевленія, и люди до сихъ поръ остались людьми, а болваны... болванами...
К. Михайловъ.