В. И. Ленин и социал-демократическое
движение.
(По личным воспоминаниям).
Я встретился с т. Лениным впервые на одном рабочем собрании. Это было около тридцати лет тому назад. Это было время, когда рабочее движение в России шло еще чисто стихийно и когда только еще начали слагаться первые рабочие организации, объединявшие очень незначительное число преимущественно молодых рабочих, стремившихся к сознательной жизни и деятельности.
Это было время, когда среди рабочей молодежи только что еще начиналось то общественное движение, которое во многих отношениях напоминало собой движение интеллигенции шестидесятых годов. Это было время, когда злейшие годы реакции восьмидесятых годов уже прошли. Народные бедствия начала девяностых годов, разорение разлагающейся старой русской деревни, страшный голод 1891—1892 года, сопровождавшийся взрывом холерной эпидемии, вновь оживили общественное движение, происходившее в образованных классах русского общества. Одновременно ожило и прекратившееся как будто на время революционное движение. Ожили старые надежды народников-революционеров на общественное преобразование России с помощью сохранившейся от окончательного своего разложения крестьянской общины. Среди интеллигенции вновь начала проявляться тяга в народ, чему не мало продолжали способствовать широко распространившиеся идеи Толстого, его призыв к опрощению жизни.
Но все это было лишь той обстановкой, среди которой принуждено было развиваться движение, начавшееся среди русских рабочих в больших промышленных центрах, из которых главнейшим был, разумеется, Петербург.
Как это было и раньше, еще в семидесятые годы, в момент проявления сознательного движения среди петербургских рабочих движение это стремилось итти самостоятельно, а не по указке народнической революционной интеллигенции.
движение.
(По личным воспоминаниям).
Я встретился с т. Лениным впервые на одном рабочем собрании. Это было около тридцати лет тому назад. Это было время, когда рабочее движение в России шло еще чисто стихийно и когда только еще начали слагаться первые рабочие организации, объединявшие очень незначительное число преимущественно молодых рабочих, стремившихся к сознательной жизни и деятельности.
Это было время, когда среди рабочей молодежи только что еще начиналось то общественное движение, которое во многих отношениях напоминало собой движение интеллигенции шестидесятых годов. Это было время, когда злейшие годы реакции восьмидесятых годов уже прошли. Народные бедствия начала девяностых годов, разорение разлагающейся старой русской деревни, страшный голод 1891—1892 года, сопровождавшийся взрывом холерной эпидемии, вновь оживили общественное движение, происходившее в образованных классах русского общества. Одновременно ожило и прекратившееся как будто на время революционное движение. Ожили старые надежды народников-революционеров на общественное преобразование России с помощью сохранившейся от окончательного своего разложения крестьянской общины. Среди интеллигенции вновь начала проявляться тяга в народ, чему не мало продолжали способствовать широко распространившиеся идеи Толстого, его призыв к опрощению жизни.
Но все это было лишь той обстановкой, среди которой принуждено было развиваться движение, начавшееся среди русских рабочих в больших промышленных центрах, из которых главнейшим был, разумеется, Петербург.
Как это было и раньше, еще в семидесятые годы, в момент проявления сознательного движения среди петербургских рабочих движение это стремилось итти самостоятельно, а не по указке народнической революционной интеллигенции.