ЛИТЕРАТУРА и КИНО
Ответы писателей и критиков на анкету „Советского Экранаˮ
Литература и кино несоизмеримы и даже несовместимы между собою. Материал первой — слово. Сила второго — в его „немотеˮ. Доведенный до совершенства кино должен был бы обходиться без слова. Надписи к картинам — не сущность, и даже не органический элемент кино, а скорее инородное тело, неизбежное зло, в виду того, что нет еще идеального сценария, ясного без надписей. Чем больше движения и чем меньше слова в кино, тем он больше соответствует своей природе. Все попытки использовать классические литературные произведения, если они удавались (напр. „Коллежский регистраторˮ), были сильны своим „киническимˮ, а не литературным элементом.
Тонкость Пушкина или Тургенева не передаваемы средствами кино. Соединить литературу и кино можно только, создав какой-то новый вид искусства. „Чистыйˮ кино скорее враждебен чем родственен литературе и слову. Из всех искусств литература отстоит наиболее далеко от кино.
Литература дала кино возможность связанного с мышлением движения. Не только во времени и пространстве, но и в логическом его развитии.
Кино — литературе дало в свою очередь ту свою особенность разорванного, скачкообразного действия, который определяется построением кадра. Таков литературный стиль напр. Жюль Ромэна.
На этот очень уместный и интересный вопрос ответить вкратце трудно, отчасти и потому, что он в недостаточной степени исследован. Кажется, нет надобности много говорить о том, что литература дала кино? Это само собой ясно, если принять во внимание хотя бы только то обстоятельство, что множество писателей, и в том числе очень крупные, особенно на западе, отчасти у нас, писали киносценарии и что, — напр. в Америке, кажется вся решительно мировая литература тематически уже использована как материал для кинолент.
Существеннее, конечно, второй вопрос, что дало кино литературе? Ибо если литература снабжала кино „содержанием изображаемого на экране, то кино повлиял известным образом на композиционные приемы литературы. Такое влияние должно было конечно, сказаться прежде всего в области драмы. Много лет назад (в 1907 г. ) пишущий эти строки в сборнике „Кризис театраˮ, в статье о западной драме начала XX в., старался показать, как соседство с кино повлияло на драматическую технику западных писателей. В настоящее время число этих примеров можно было бы множить до бесконечности. Не только драматурги вводят в драму механически кино (Синклер „Адˮ), не только они сочетают кино и театр (Ж. Ромэн: „Деногоа — Тонкаˮ) — самая драма строится часто по типу кинопредставления (напр. в Германии так называемая драма-обозрения, Rеvuе). Но даже и на роман кино оказал известное воздействие в особенности, конечно, в Америке. Так роман Синклера „Христос в Вестерн Ситиˮ не только начинается в кинотеатре, но и развертывается в значительной степени в виде кино-сценария. И было не без основания замечено, что если соединить вместе все или многие рассказы Генри, то в своем быстром и динамическом мелькании они представляют собою ничто иное, как настоящую киноленту. Известно даже, что роман Дж. Лондона „Сердца трехˮ был плодом совместного творчества с кинорежиссером и хранит в том виде, как он теперь читается, явные следы кинотехники. Анналогичные явления можно встретить в нашей современной художественной литературе. Есть кое-что от кинематографа, в той манере и разорванной композиции, характерной для некоторых из наших беллетристов напр., Б. Пильняка...
Вопрос о взаимовлиянии кино и литературы — еще не достаточно изученный — теперь все чаще привлекает внимание исследователей, как за границей так и у нас. Так, вышла объемистая на немецком языке книга о взаимоотношениях между экспрессионизмом и кино. На тему о влиянии кино на литературу запада в прошлом году был сделан доклад и в нашем научноисследовательском институте языка и литературы (РОНИОН).
Ответы писателей и критиков на анкету „Советского Экранаˮ
Литература и кино несоизмеримы и даже несовместимы между собою. Материал первой — слово. Сила второго — в его „немотеˮ. Доведенный до совершенства кино должен был бы обходиться без слова. Надписи к картинам — не сущность, и даже не органический элемент кино, а скорее инородное тело, неизбежное зло, в виду того, что нет еще идеального сценария, ясного без надписей. Чем больше движения и чем меньше слова в кино, тем он больше соответствует своей природе. Все попытки использовать классические литературные произведения, если они удавались (напр. „Коллежский регистраторˮ), были сильны своим „киническимˮ, а не литературным элементом.
Тонкость Пушкина или Тургенева не передаваемы средствами кино. Соединить литературу и кино можно только, создав какой-то новый вид искусства. „Чистыйˮ кино скорее враждебен чем родственен литературе и слову. Из всех искусств литература отстоит наиболее далеко от кино.
Литература дала кино возможность связанного с мышлением движения. Не только во времени и пространстве, но и в логическом его развитии.
Кино — литературе дало в свою очередь ту свою особенность разорванного, скачкообразного действия, который определяется построением кадра. Таков литературный стиль напр. Жюль Ромэна.
На этот очень уместный и интересный вопрос ответить вкратце трудно, отчасти и потому, что он в недостаточной степени исследован. Кажется, нет надобности много говорить о том, что литература дала кино? Это само собой ясно, если принять во внимание хотя бы только то обстоятельство, что множество писателей, и в том числе очень крупные, особенно на западе, отчасти у нас, писали киносценарии и что, — напр. в Америке, кажется вся решительно мировая литература тематически уже использована как материал для кинолент.
Существеннее, конечно, второй вопрос, что дало кино литературе? Ибо если литература снабжала кино „содержанием изображаемого на экране, то кино повлиял известным образом на композиционные приемы литературы. Такое влияние должно было конечно, сказаться прежде всего в области драмы. Много лет назад (в 1907 г. ) пишущий эти строки в сборнике „Кризис театраˮ, в статье о западной драме начала XX в., старался показать, как соседство с кино повлияло на драматическую технику западных писателей. В настоящее время число этих примеров можно было бы множить до бесконечности. Не только драматурги вводят в драму механически кино (Синклер „Адˮ), не только они сочетают кино и театр (Ж. Ромэн: „Деногоа — Тонкаˮ) — самая драма строится часто по типу кинопредставления (напр. в Германии так называемая драма-обозрения, Rеvuе). Но даже и на роман кино оказал известное воздействие в особенности, конечно, в Америке. Так роман Синклера „Христос в Вестерн Ситиˮ не только начинается в кинотеатре, но и развертывается в значительной степени в виде кино-сценария. И было не без основания замечено, что если соединить вместе все или многие рассказы Генри, то в своем быстром и динамическом мелькании они представляют собою ничто иное, как настоящую киноленту. Известно даже, что роман Дж. Лондона „Сердца трехˮ был плодом совместного творчества с кинорежиссером и хранит в том виде, как он теперь читается, явные следы кинотехники. Анналогичные явления можно встретить в нашей современной художественной литературе. Есть кое-что от кинематографа, в той манере и разорванной композиции, характерной для некоторых из наших беллетристов напр., Б. Пильняка...
Вопрос о взаимовлиянии кино и литературы — еще не достаточно изученный — теперь все чаще привлекает внимание исследователей, как за границей так и у нас. Так, вышла объемистая на немецком языке книга о взаимоотношениях между экспрессионизмом и кино. На тему о влиянии кино на литературу запада в прошлом году был сделан доклад и в нашем научноисследовательском институте языка и литературы (РОНИОН).