Раскрытая тайна.
Адмиралъ Рожественскій заявилъ, что его радуетъ злоба, питаемая къ нему обществомъ, ибо она доказываетъ, что русскій народъ любитъ свой флотъ.
Адмиралъ Рожественскій раскрылъ душу русскаго бюрократа, и многое неясное сразу сдѣлалось для насъ яснымъ.
Теперь нетрудно понять, почему Куропаткинъ такъ усердно испытывалъ терпѣніе Россіи рядомъ неудачъ. Онъ по-просту хотѣлъ узнать, любитъ-ли русскій народъ свою армію?
Адмиралъ Дубасовъ старался выяснить, любитъ-ли Россія свободу?
Наши министры внутреннихъ дѣлъ, а особенно Сипягинъ и Плеве, культивируя произволъ, вызывали противъ себя злобу съ цѣлью опредѣлить, насколько русскій народъ почитаетъ законность?
Наши министры народнаго просвѣщенія, ссылая студентовъ въ Сибирь и въ дисциплинарные батальоны выясняли, какъ велико стремленіе Россіи къ просвѣщенію?
Министры финансовъ, разоряя страну, старались опредѣлить, цѣнитъ ли Россія имущественное благосостояніе?
Министры юстиціи, превращая судъ въ полицейскій застѣнокъ, добивались одного: — узнать, дорога-ли русскому народу идея суда независимаго и праведнаго?
Министры земледѣлія стремились, очевидно, разрѣшить вопросъ о томъ, нуженъ-ли русскому народу хлѣбъ?
Графъ Витте все время выясняетъ, любитъ-ли русскій народъ конституцію или нѣтъ?
Полковникъ Риманъ и ему подобные, очевидно, добивались рѣшенія очень трудной задачи, — имѣютъ-ли охоту отдѣльные представители русскаго народа, вообще, жить на бѣломъ свѣтѣ?
Нужно сознаться, что всѣ эти первѣшей важности вопросы уяснены представителями нашего правительства всесторонне и остается только пожелать, чтобы подобные, дорого стоющіе, опыты вскорѣ были прекращены.
А пока что, спасибо адмиралу Рожественскому за его откровенность!
Тѣнь.
Шакалы и удавъ.
(Басня).
Сегодня въ Москвѣ на биржѣ и въ разныхъ учрежденіяхъ держались упорные слухи, что гр. Витте подалъ въ отставку, что прошеніе подано имъ два дня назадъ и будто бы даже принято.
(„Нов. Вр. “).
Исчадія геенны,
Шакалы и гіены,
Собравшись разъ въ манежъ
На вѣче,
Затѣяли мятежъ
И повели такія рѣчи:
„Товарищи — голодная орава! Всѣ наши бѣды, — отъ удава.
Онъ поѣдаетъ все, что слопать можно, И наша гибель неотложна,
Коль мы его не уничтожимъ
И трупъ его до чиста не обгложемъˮ...
Случилось такъ, что мимо проползалъ удавъ. Такіе рѣчи услыхавъ,
Онъ возразилъ шакаламъ:
„Глупцы, и при разсудкѣ маломъ, Рѣшить не трудно, ссориться намъ надо-ль? Вѣдь, вы ѣдите только падаль,
А я живьемъ глотаю свой обѣдъˮ... Шакалы-же въ отвѣтъ: „Пожалуй, ты и правъ,
Удавъ!
Но недосугъ тебя намъ слушать.
Не наводи на насъ тоски, —
Ужъ очень хочется намъ кушать! ˮ...
И вмигъ удавъ растерзанъ былъ въ клочки.
Упырь.
Пѣсня газетчика.
Ой, пуста, пуста коробушка,
Нѣтъ журналовъ, нѣтъ газетъ! Эхъ, взяла бы васъ хворобушка, — Отъ свободъ торговли нѣтъ! Позакрыли всѣ газетушки...
Нѣтъ «Начала»... «Сынъ» пропалъ... Даже Пропперъ и кадетушки Нарвалися на скандалъ..
Выдь, редакторъ, на свободушку, (Принеси скорѣй залогъ).
Да пиши ужъ про погодушку, Коль не хочешь знать тревогъ. Позабудь про революцію,
Слово молвить — Богъ храни! Выкинь къ чорту конституцію. О рабочихъ — ни-ни-ни!..
Не пиши про губернатора, Про казаковъ не пиши... А эсъ-эра-агитатора Поскорѣе придуши.
Говори, что есть броженіе У японцевъ, но не здѣсь, И еврея во спасеніе
Нашей родины — повѣсь!.. Откажись отъ всякой личности, Плюнь на всѣ на пять свободъ И безъ всякой околичности Заяви, что патріотъ.
Дай десницу ты Суворину, Шуйцу Грингмуту подай,
Каркай всласть, подобно ворону, И на всѣхъ, кто честенъ, лай... Такъ веди себя по ангельски, А чуть-чуть не доглядишь —
Вмигъ очутишься въ Архангельскѣ Иль къ якутамъ полетишь!.. Вмигъ закроютъ заведеніе..
Тутъ, братъ, нечего шутить... Эхъ — въ цензурномъ положеніи, Право, лучше было жить!..
Духъ Банко.
Изъ газетъ.
Не можемъ не позаимствовать изъ истинно-русской «Россіислѣдующую характеристику бывшаго кавказскаго намѣстника кн. Г. С. Голицына;
„Онъ старался исполнить свой долгъ, какъ умѣлъ, и никогда не страшился исполненія своихъ обязанностей. Человѣкъ коренного русскаго уклада. Любитъ охоту, любитъ цвѣты, любитъ дальнія и опасныя путешествія. Совсѣмъ не политикъˮ.
И потому былъ намѣстникомъ Кавказа.
Да здравствуетъ свобода!
Адмиралъ Рожественскій заявилъ, что его радуетъ злоба, питаемая къ нему обществомъ, ибо она доказываетъ, что русскій народъ любитъ свой флотъ.
Адмиралъ Рожественскій раскрылъ душу русскаго бюрократа, и многое неясное сразу сдѣлалось для насъ яснымъ.
Теперь нетрудно понять, почему Куропаткинъ такъ усердно испытывалъ терпѣніе Россіи рядомъ неудачъ. Онъ по-просту хотѣлъ узнать, любитъ-ли русскій народъ свою армію?
Адмиралъ Дубасовъ старался выяснить, любитъ-ли Россія свободу?
Наши министры внутреннихъ дѣлъ, а особенно Сипягинъ и Плеве, культивируя произволъ, вызывали противъ себя злобу съ цѣлью опредѣлить, насколько русскій народъ почитаетъ законность?
Наши министры народнаго просвѣщенія, ссылая студентовъ въ Сибирь и въ дисциплинарные батальоны выясняли, какъ велико стремленіе Россіи къ просвѣщенію?
Министры финансовъ, разоряя страну, старались опредѣлить, цѣнитъ ли Россія имущественное благосостояніе?
Министры юстиціи, превращая судъ въ полицейскій застѣнокъ, добивались одного: — узнать, дорога-ли русскому народу идея суда независимаго и праведнаго?
Министры земледѣлія стремились, очевидно, разрѣшить вопросъ о томъ, нуженъ-ли русскому народу хлѣбъ?
Графъ Витте все время выясняетъ, любитъ-ли русскій народъ конституцію или нѣтъ?
Полковникъ Риманъ и ему подобные, очевидно, добивались рѣшенія очень трудной задачи, — имѣютъ-ли охоту отдѣльные представители русскаго народа, вообще, жить на бѣломъ свѣтѣ?
Нужно сознаться, что всѣ эти первѣшей важности вопросы уяснены представителями нашего правительства всесторонне и остается только пожелать, чтобы подобные, дорого стоющіе, опыты вскорѣ были прекращены.
А пока что, спасибо адмиралу Рожественскому за его откровенность!
Тѣнь.
Шакалы и удавъ.
(Басня).
Сегодня въ Москвѣ на биржѣ и въ разныхъ учрежденіяхъ держались упорные слухи, что гр. Витте подалъ въ отставку, что прошеніе подано имъ два дня назадъ и будто бы даже принято.
(„Нов. Вр. “).
Исчадія геенны,
Шакалы и гіены,
Собравшись разъ въ манежъ
На вѣче,
Затѣяли мятежъ
И повели такія рѣчи:
„Товарищи — голодная орава! Всѣ наши бѣды, — отъ удава.
Онъ поѣдаетъ все, что слопать можно, И наша гибель неотложна,
Коль мы его не уничтожимъ
И трупъ его до чиста не обгложемъˮ...
Случилось такъ, что мимо проползалъ удавъ. Такіе рѣчи услыхавъ,
Онъ возразилъ шакаламъ:
„Глупцы, и при разсудкѣ маломъ, Рѣшить не трудно, ссориться намъ надо-ль? Вѣдь, вы ѣдите только падаль,
А я живьемъ глотаю свой обѣдъˮ... Шакалы-же въ отвѣтъ: „Пожалуй, ты и правъ,
Удавъ!
Но недосугъ тебя намъ слушать.
Не наводи на насъ тоски, —
Ужъ очень хочется намъ кушать! ˮ...
И вмигъ удавъ растерзанъ былъ въ клочки.
Упырь.
Пѣсня газетчика.
Ой, пуста, пуста коробушка,
Нѣтъ журналовъ, нѣтъ газетъ! Эхъ, взяла бы васъ хворобушка, — Отъ свободъ торговли нѣтъ! Позакрыли всѣ газетушки...
Нѣтъ «Начала»... «Сынъ» пропалъ... Даже Пропперъ и кадетушки Нарвалися на скандалъ..
Выдь, редакторъ, на свободушку, (Принеси скорѣй залогъ).
Да пиши ужъ про погодушку, Коль не хочешь знать тревогъ. Позабудь про революцію,
Слово молвить — Богъ храни! Выкинь къ чорту конституцію. О рабочихъ — ни-ни-ни!..
Не пиши про губернатора, Про казаковъ не пиши... А эсъ-эра-агитатора Поскорѣе придуши.
Говори, что есть броженіе У японцевъ, но не здѣсь, И еврея во спасеніе
Нашей родины — повѣсь!.. Откажись отъ всякой личности, Плюнь на всѣ на пять свободъ И безъ всякой околичности Заяви, что патріотъ.
Дай десницу ты Суворину, Шуйцу Грингмуту подай,
Каркай всласть, подобно ворону, И на всѣхъ, кто честенъ, лай... Такъ веди себя по ангельски, А чуть-чуть не доглядишь —
Вмигъ очутишься въ Архангельскѣ Иль къ якутамъ полетишь!.. Вмигъ закроютъ заведеніе..
Тутъ, братъ, нечего шутить... Эхъ — въ цензурномъ положеніи, Право, лучше было жить!..
Духъ Банко.
Изъ газетъ.
Не можемъ не позаимствовать изъ истинно-русской «Россіислѣдующую характеристику бывшаго кавказскаго намѣстника кн. Г. С. Голицына;
„Онъ старался исполнить свой долгъ, какъ умѣлъ, и никогда не страшился исполненія своихъ обязанностей. Человѣкъ коренного русскаго уклада. Любитъ охоту, любитъ цвѣты, любитъ дальнія и опасныя путешествія. Совсѣмъ не политикъˮ.
И потому былъ намѣстникомъ Кавказа.
Да здравствуетъ свобода!