Рыцарь безъ страха и упрека.
Враги бѣгутъ. Вокзалъ горитъ. Взята крамольная обитель,
И судъ надъ плѣнными творитъ Поручикъ, грозный побѣдитель.
— «Ты кто такой? Не разсуждать! Твоя вина ясна. Ни слова. Ребята! Этого убрать... »
Залпъ, слабый стонъ — и все готово. Но вѣсти новыя идутъ:
«Такая торопливость кстати-ль?
Бѣжалъ крамольникъ. Вами тутъ Казненъ невинный обыватель... » И отвѣчаетъ удалецъ,
Такимъ упрекомъ изумленный: «Такъ что-жъ? Вѣдь, не былъ и бѣглецъ Виновенъ больше, чѣмъ казненный... »
КВАКЪ.
НАШИ БЕСѢДЫ.
I. Къ вопросу о русской конституціи.
(Бесѣда съ г. Меньшиковымъ).
Маститый эквилибристъ изъ «Новаго Времени» сидѣлъ въ креслѣ-качалкѣ и мѣрно покачивался.
— Маэстро, — спросилъ я, — ваше мнѣніе о положеніи вещей?
— Ничего особеннаго, — отвѣтилъ онъ, — прежде наживались на кухаркахъ, теперь наживаемся на сводничествѣ. «Деньги не пахнутъ», сказалъ еще Софоклъ.
— Маэстро, — замѣтилъ я, — я имѣю въ виду положеніе Россіи, вопросъ о конституціи и т. п.
— Деньги не пахнутъ, — задумчиво повторилъ эквилибристъ. — Дадутъ подъ конституцію — будетъ конституція. Дадутъ подъ диктатуру — будетъ диктатура. Нѣтъ кухарокъ — приходятъ сводни. Круговоротъ событій, человѣческихъ существъ и золотой наличности...
Не желая нарушать круговорота мыслей маститаго эквилибриста, я удалился...
II. Къ вопросу о нашихъ финансахъ.
(Бесѣда съ г. Сергѣемъ Шараповымъ).
Нещадно колотя по столу куклой, изображающей каррикатурнаго еврея, талантливый престижидитаторъ не далъ мнѣ выговорить ни слова и зарычалъ:
— Я говорилъ всегда: «долой золотая валюта»!.. и «да здравствуетъ истинно-русскій бумажный рубль»! И кто былъ правъ, кто? Золото интернаціонально, а бумажный рубль — это знамя! Развѣ мы дожили бы до такого конфуза, чтобы французы не хотѣли брать нашего золота? Посмотрѣлъ бы я, какъ они осмѣлились бы отказаться отъ нашихъ бумажныхъ ассигнацій! Посмотрѣлъ бы я!
Истрепанная кукла отчаянно взмахнула руками и ожесточенно заколотилась головой о столъ. Я зашевелилъ было губами, но истинно-русскій финансистъ снова началъ рычать:
— Амнистію хотятъ дать! Что-жъ, пусть даютъ! Но предварительно нужно перерѣзать всѣхъ жидовъ!
И бросивъ куклу на коверъ, мой собесѣдникъ сталъ топтать ее ногами. Затѣмъ съ нимъ сдѣлался эпилептическій припадокъ, и я поспѣшилъ его оставить.
Упырь.
КАКЪ НА РУСИ ѢЛИ БЛИНЫ...
Враги бѣгутъ. Вокзалъ горитъ. Взята крамольная обитель,
И судъ надъ плѣнными творитъ Поручикъ, грозный побѣдитель.
— «Ты кто такой? Не разсуждать! Твоя вина ясна. Ни слова. Ребята! Этого убрать... »
Залпъ, слабый стонъ — и все готово. Но вѣсти новыя идутъ:
«Такая торопливость кстати-ль?
Бѣжалъ крамольникъ. Вами тутъ Казненъ невинный обыватель... » И отвѣчаетъ удалецъ,
Такимъ упрекомъ изумленный: «Такъ что-жъ? Вѣдь, не былъ и бѣглецъ Виновенъ больше, чѣмъ казненный... »
КВАКЪ.
НАШИ БЕСѢДЫ.
I. Къ вопросу о русской конституціи.
(Бесѣда съ г. Меньшиковымъ).
Маститый эквилибристъ изъ «Новаго Времени» сидѣлъ въ креслѣ-качалкѣ и мѣрно покачивался.
— Маэстро, — спросилъ я, — ваше мнѣніе о положеніи вещей?
— Ничего особеннаго, — отвѣтилъ онъ, — прежде наживались на кухаркахъ, теперь наживаемся на сводничествѣ. «Деньги не пахнутъ», сказалъ еще Софоклъ.
— Маэстро, — замѣтилъ я, — я имѣю въ виду положеніе Россіи, вопросъ о конституціи и т. п.
— Деньги не пахнутъ, — задумчиво повторилъ эквилибристъ. — Дадутъ подъ конституцію — будетъ конституція. Дадутъ подъ диктатуру — будетъ диктатура. Нѣтъ кухарокъ — приходятъ сводни. Круговоротъ событій, человѣческихъ существъ и золотой наличности...
Не желая нарушать круговорота мыслей маститаго эквилибриста, я удалился...
II. Къ вопросу о нашихъ финансахъ.
(Бесѣда съ г. Сергѣемъ Шараповымъ).
Нещадно колотя по столу куклой, изображающей каррикатурнаго еврея, талантливый престижидитаторъ не далъ мнѣ выговорить ни слова и зарычалъ:
— Я говорилъ всегда: «долой золотая валюта»!.. и «да здравствуетъ истинно-русскій бумажный рубль»! И кто былъ правъ, кто? Золото интернаціонально, а бумажный рубль — это знамя! Развѣ мы дожили бы до такого конфуза, чтобы французы не хотѣли брать нашего золота? Посмотрѣлъ бы я, какъ они осмѣлились бы отказаться отъ нашихъ бумажныхъ ассигнацій! Посмотрѣлъ бы я!
Истрепанная кукла отчаянно взмахнула руками и ожесточенно заколотилась головой о столъ. Я зашевелилъ было губами, но истинно-русскій финансистъ снова началъ рычать:
— Амнистію хотятъ дать! Что-жъ, пусть даютъ! Но предварительно нужно перерѣзать всѣхъ жидовъ!
И бросивъ куклу на коверъ, мой собесѣдникъ сталъ топтать ее ногами. Затѣмъ съ нимъ сдѣлался эпилептическій припадокъ, и я поспѣшилъ его оставить.
Упырь.
КАКЪ НА РУСИ ѢЛИ БЛИНЫ...