ОПЯТЬ!
Умчалось лѣто, безъ сомнѣній Махнувъ презрительно рукой, И время думскихъ говореній
Опять встрѣчаемъ мы съ тоской.
Опять рѣчамъ внимаетъ Дума! Вновь станетъ, гласныхъ теребя, Тотъ хлопотать... о пользѣ кума, Сей—о рекламѣ для себя.
Опять начнутся перепалки И станутъ думцы забывать
Въ пылу словесной жаркой свалки Рядъ неотложныхъ дѣлъ опять...
Отгадай меня.
Арабески.
Дочка.—Тятенька, купите мнѣ деми-рояль. Купецъ.—Эфто, что-же за деми такое? — Половина, тятенька...
— Зачѣмъ-же половину-то покупать, дурища, мы и цѣлую купить въ состояніи.
***
— Однако, нашимъ чайнымъ торговцамъ придется сдѣлаться невольными актерами! — Какъ это?
— Да кому же изъ нихъ не придется имѣть дѣло съ банде-ролью?
***
— Справляли у Канашкиныхъ засидки, Маремьяна Сидоровна?
— Что вы?! Ихъ дѣвицы и безъ засидокъ засидѣлись... Имъ про засидки-то и слышать непріятно.
****
— Скажите, Аѳанасій Ивановичъ, для чего это устраиваютъ канализацію?
— Да, для того, чтобы выносить соръ изъ избы, то бишь, изъ Москвы.
— Странно... а на дѣлѣ она всю Москву засорила...
НА ЗЛОБУ ДНЯ
I. Жалоба зайца.
Насталъ сезонъ охоты. Чу! псы, рога, испугъ... Не выйдешь безъ заботы На поле или лугъ.
Голоднымъ будь; про пиръ-же Не мысли, не мечтай; А нынче и отъ биржи Подальше удирай!
II. Дума объ акробатахъ.
О, судьба! позаймись и безъ лѣни Прекрати акробатство дѣтей И еще акробатство на сценѣ
Журналистики въ сферѣ идей...
А. Л.
***
Изъ случайныхъ бесѣдъ.
Я возвращался послѣ лѣтней поѣздки въ Москву. На послѣдней дачной станціи рядомъ со мной помѣстился въ вагонѣ приличный господинъ. Мы разговорились о лѣтнихъ злобахъ и столичной жизни вообще.
— Что въ Москвѣ лѣтомъ, кромѣ кражъ и кредита? замѣтилъ приличный господинъ. Я выразилъ недоумѣніе.
— Вы не пугайтесь сопоставленія. Есть много общаго, другъ Гораціо, между отдаленными съ виду понятіями. — Однако...
— Не угодно-ли сигару—она, впрочемъ, не краденая и не взята въ кредитъ...
Мы закурили. Онъ продолжалъ.
— Кредитъ—это заимствованіе на срокъ, кража—безсрочный кредитъ. Вѣдь, есть же займы безъ отдачи, напримѣръ, дружескіе, а это тоже отчужденіе, или кража. Развѣ не все равно, какими путями? Въ результатѣ минусъ...
— Позвольте...
— Скажемъ, у васъ другъ занялъ 5 руб. безъ отдачи. И вы, и онъ отлично знаете, что вамъ этихъ денегъ не видать. А другой просто стибрилъ эти 5 руб. какъ плохо лежавшіе. Не одно и то же-ли? — Вовсе нѣтъ!
— Да, вы правы. Во второмъ случаѣ, вы теряете деньги, а въ первомъ еще пріятеля. Конечно, если онъ не явится вторично обирать васъ... Однимъ словомъ, и кредитъ, и кража-—это передвиженіе капиталовъ изъ чужого кармана, въ собственный, съ той разницей, что кража обогащаетъ берущаго, а кредитъ дающаго.
— Слишкомъ смѣлое обобщеніе!
— Парадоксъ, скажете? Но жизнь состоитъ
изъ парадоксовъ. Затѣмъ: существуютъ банкиры, биржевики, рыцари легкой наживы... Возьмите, лѣтомъ въ городѣ меньше всего трудятся, и больше всего процвѣтаютъ эти милыя созданія. Отсюда вытекаютъ простыя истины: не закладывай... даже за галстухъ. По тому, что и это закладываніе ведетъ къ закладу. Но простыя истины плохо усваиваются, и плохо тому, кто не принадлежитъ къ одной изъ категорій — ворующихъ или кредитующихся.
Я сдѣлалъ движеніе.
— Не безпокойтесь, я у васъ въ долгъ не попрошу, потому что, знаю, съ васъ взять нечего.
Однако, я съ большимъ удовольствіемъ раскланялся съ своимъ спутникомъ, когда поѣздъ подошелъ къ платформѣ.
Другъ Гораціо.
МОСКОВСКАЯ СЦЕНКА.
Стоитъ субъектъ какой-то странный. Взглянувъ, я плюнулъ: ,,что за дичь? По платью—клоунъ чужестранный, По рѣчи—истинный москвичъ.
Въ трико обтянутыя ноги И руки голыя —ну, срамъ!
Не къ психіатру-ли съ дороги
Бѣжалъ на зло онъ сторожамъ?
Но нѣтъ, его не догоняетъ Городовой, давая свистъ“... А мнѣ пріятель поясняетъ:
— Что ротъ раскрылъ?—То бициклистъ. *** Нугардъ.
Гражданскіе подвиги XIX вѣка.
(Изъ хрестоматіи XXX столѣтія).
Петръ Вавилычъ Идіотиковъ занималъ видное мѣсто и, ничего не дѣлая, получалъ шесть тысячъ рублей въ годъ жалованья. Когда ему предложили повышеніе съ окладомъ въ десять тысячъ, онъ отказался отъ новаго мѣста, говоря: «къ чему? вѣдь я и тамъ все равно ничего не буду дѣлать, денегъже у меня и своихъ куры не клюютъ».
— «Русскій скандалъ», «русскіе подрались» , говорятъ въ толпѣ...
Незнакомецъ прячетъ опять носъ въ газету, а наши пріятели поспѣшно удаляются съ поля битвы.
-— Фу-ты, чортъ знаетъ, что такое! обидчиво замѣчаетъ Дурьяновъ-Дурьянъ. Брызгаловъ конфузится, а Помидоровъ хохочетъ и предлагаетъ «выпить съ горя».
Компанія перекочевываетъ въ другой ресторанъ. Брызгаловъ, къ удивленію гарсона, требуетъ и залпомъ выпиваетъ четыре рюмки рому. Затѣмъ приходитъ очередь удивляться Помидорову: Брызгаловъ и Дурьяновъ- Дурьянъ, какъ люди бывалые, требуютъ себѣ закусить ракушекъ, начиненныхъ чеснокомъ и фисташками, «каменныхъ» устрицъ феноменальной величины, рыбы «морю» и рагу изъ кроличьихъ лапокъ.
Теноръ и художникъ ѣдятъ и похваливаваютъ. Помидоровъ бранится и отплевывается.
Послѣ завтрака (платилъ, конечно, за всѣхъ Помидоровъ) друзья ѣдутъ въ «билліардную академію» знаменитаго билльярдиста m-ieur Виньо.
Тамъ предстоитъ турниръ между Виньо и американцемъ Уайтъ-Джонсономъ. Помидоровъ желаетъ «показать себя» и держитъ «маза» за американца, выкинувъ на столъ 500 франковъ.
Виньо беретъ всю партію карамболями «съ шара», не сдѣлавъ даже ни одного кикса.
Помидоровъ ругается «по-русски» и выходитъ изъ «академіи», а за нимъ и его прихлебатели.
— Довольно пищи для тѣла, надо взять порцію пищи для души! говоритъ Брызгаловъ и предлагаетъ отправиться на выставку «независимыхъ», горя нетерпѣніемъ показать друзьямъ свой «шедевръ»...
Фіакръ быстро довозитъ ихъ до Марсоваго поля, гдѣ въ бывшемъ помѣщеніи «кавалерійскихъ конюшенъ» пріютилась выставка независимыхъ артистовъ, выступившихъ подъ девизомъ: «ни жюри—ни наградъ» .
Публики немного; эти «немногіе» весело улыбаются, а передъ нѣкоторыми картинами громко смѣются.
Послѣ осмотра нѣсколькихъ картинъ наша группа подходитъ къ картинѣ Брызгалова, около которой хохочутъ до слезъ три господина и двѣ дамы. Дурьяновъ-Дурьянъ и Помидоровъ выпучиваютъ глаза на картину, недоумѣло взглядываютъ на Брызгалова и... покатываются со смѣху.
— Чего гогочете? Ни аза не понимаютъ въ искусствѣ и смѣются... недовольно бормочетъ оскорбленный до глубины души «артистъ».
Картина изображаетъ ярко-голубое море. Прямо къ полотну картины приклеена рыба изъ папье-маше, раскрашенная въ радужные цвѣта. По объясненію Брызгалова, все это аллегорически изображаетъ «жизнь человѣ
ческую въ океанѣ житейскаго моря»...
Прямо съ выставки пріятели отправляются отдохнуть въ «кабачокъ смерти», гдѣ гарсонъ, одѣтый чортомъ, приноситъ Дурьянову-Дурьяну «укрѣпителя», а другимъ «бокъ» и «мизагранъ». Помидоровъ «расходится», беретъ фіакръ и везетъ друзей обѣдать на Итальянскій бульваръ въ «Англійскій ресторанъ», откуда вся компанія отправляется въ «Casino de Paris».
На сценѣ, освѣщенной электричествомъ, то и дѣло мѣняются пѣвицы, пѣвцы, танцоры и жонглеры.
Помидоровъ даже вздыхаетъ... хорошо, молъ, у Омона въ Москвѣ, но здѣсь «въ безпримѣръ» лучше.
M-lle Дюйте Санфасонъ, вся затянутая въ трико, приводитъ Помидорова въ такой азартъ, что онъ вскакиваетъ на стулъ и кричитъ на всю залу.
— Же сюи аншанте! шарманъ! шарманъ!.. ишь, иродъ, важно представляетъ!
Въ три часа ночи наши пріятели, обнявшись, возвращаются домой, предвкушая такую же жизнь и на будущее время, пока у Помидорова хватитъ денегъ на «укрѣпленіе торговыхъ узъ съ дружественной націей»...
Виконтъ-де-Жакъ.
Парижъ, августъ 1895 г.
Умчалось лѣто, безъ сомнѣній Махнувъ презрительно рукой, И время думскихъ говореній
Опять встрѣчаемъ мы съ тоской.
Опять рѣчамъ внимаетъ Дума! Вновь станетъ, гласныхъ теребя, Тотъ хлопотать... о пользѣ кума, Сей—о рекламѣ для себя.
Опять начнутся перепалки И станутъ думцы забывать
Въ пылу словесной жаркой свалки Рядъ неотложныхъ дѣлъ опять...
Отгадай меня.
Арабески.
Дочка.—Тятенька, купите мнѣ деми-рояль. Купецъ.—Эфто, что-же за деми такое? — Половина, тятенька...
— Зачѣмъ-же половину-то покупать, дурища, мы и цѣлую купить въ состояніи.
***
— Однако, нашимъ чайнымъ торговцамъ придется сдѣлаться невольными актерами! — Какъ это?
— Да кому же изъ нихъ не придется имѣть дѣло съ банде-ролью?
***
— Справляли у Канашкиныхъ засидки, Маремьяна Сидоровна?
— Что вы?! Ихъ дѣвицы и безъ засидокъ засидѣлись... Имъ про засидки-то и слышать непріятно.
****
— Скажите, Аѳанасій Ивановичъ, для чего это устраиваютъ канализацію?
— Да, для того, чтобы выносить соръ изъ избы, то бишь, изъ Москвы.
— Странно... а на дѣлѣ она всю Москву засорила...
НА ЗЛОБУ ДНЯ
I. Жалоба зайца.
Насталъ сезонъ охоты. Чу! псы, рога, испугъ... Не выйдешь безъ заботы На поле или лугъ.
Голоднымъ будь; про пиръ-же Не мысли, не мечтай; А нынче и отъ биржи Подальше удирай!
II. Дума объ акробатахъ.
О, судьба! позаймись и безъ лѣни Прекрати акробатство дѣтей И еще акробатство на сценѣ
Журналистики въ сферѣ идей...
А. Л.
***
Изъ случайныхъ бесѣдъ.
Я возвращался послѣ лѣтней поѣздки въ Москву. На послѣдней дачной станціи рядомъ со мной помѣстился въ вагонѣ приличный господинъ. Мы разговорились о лѣтнихъ злобахъ и столичной жизни вообще.
— Что въ Москвѣ лѣтомъ, кромѣ кражъ и кредита? замѣтилъ приличный господинъ. Я выразилъ недоумѣніе.
— Вы не пугайтесь сопоставленія. Есть много общаго, другъ Гораціо, между отдаленными съ виду понятіями. — Однако...
— Не угодно-ли сигару—она, впрочемъ, не краденая и не взята въ кредитъ...
Мы закурили. Онъ продолжалъ.
— Кредитъ—это заимствованіе на срокъ, кража—безсрочный кредитъ. Вѣдь, есть же займы безъ отдачи, напримѣръ, дружескіе, а это тоже отчужденіе, или кража. Развѣ не все равно, какими путями? Въ результатѣ минусъ...
— Позвольте...
— Скажемъ, у васъ другъ занялъ 5 руб. безъ отдачи. И вы, и онъ отлично знаете, что вамъ этихъ денегъ не видать. А другой просто стибрилъ эти 5 руб. какъ плохо лежавшіе. Не одно и то же-ли? — Вовсе нѣтъ!
— Да, вы правы. Во второмъ случаѣ, вы теряете деньги, а въ первомъ еще пріятеля. Конечно, если онъ не явится вторично обирать васъ... Однимъ словомъ, и кредитъ, и кража-—это передвиженіе капиталовъ изъ чужого кармана, въ собственный, съ той разницей, что кража обогащаетъ берущаго, а кредитъ дающаго.
— Слишкомъ смѣлое обобщеніе!
— Парадоксъ, скажете? Но жизнь состоитъ
изъ парадоксовъ. Затѣмъ: существуютъ банкиры, биржевики, рыцари легкой наживы... Возьмите, лѣтомъ въ городѣ меньше всего трудятся, и больше всего процвѣтаютъ эти милыя созданія. Отсюда вытекаютъ простыя истины: не закладывай... даже за галстухъ. По тому, что и это закладываніе ведетъ къ закладу. Но простыя истины плохо усваиваются, и плохо тому, кто не принадлежитъ къ одной изъ категорій — ворующихъ или кредитующихся.
Я сдѣлалъ движеніе.
— Не безпокойтесь, я у васъ въ долгъ не попрошу, потому что, знаю, съ васъ взять нечего.
Однако, я съ большимъ удовольствіемъ раскланялся съ своимъ спутникомъ, когда поѣздъ подошелъ къ платформѣ.
Другъ Гораціо.
МОСКОВСКАЯ СЦЕНКА.
Стоитъ субъектъ какой-то странный. Взглянувъ, я плюнулъ: ,,что за дичь? По платью—клоунъ чужестранный, По рѣчи—истинный москвичъ.
Въ трико обтянутыя ноги И руки голыя —ну, срамъ!
Не къ психіатру-ли съ дороги
Бѣжалъ на зло онъ сторожамъ?
Но нѣтъ, его не догоняетъ Городовой, давая свистъ“... А мнѣ пріятель поясняетъ:
— Что ротъ раскрылъ?—То бициклистъ. *** Нугардъ.
Гражданскіе подвиги XIX вѣка.
(Изъ хрестоматіи XXX столѣтія).
Петръ Вавилычъ Идіотиковъ занималъ видное мѣсто и, ничего не дѣлая, получалъ шесть тысячъ рублей въ годъ жалованья. Когда ему предложили повышеніе съ окладомъ въ десять тысячъ, онъ отказался отъ новаго мѣста, говоря: «къ чему? вѣдь я и тамъ все равно ничего не буду дѣлать, денегъже у меня и своихъ куры не клюютъ».
— «Русскій скандалъ», «русскіе подрались» , говорятъ въ толпѣ...
Незнакомецъ прячетъ опять носъ въ газету, а наши пріятели поспѣшно удаляются съ поля битвы.
-— Фу-ты, чортъ знаетъ, что такое! обидчиво замѣчаетъ Дурьяновъ-Дурьянъ. Брызгаловъ конфузится, а Помидоровъ хохочетъ и предлагаетъ «выпить съ горя».
Компанія перекочевываетъ въ другой ресторанъ. Брызгаловъ, къ удивленію гарсона, требуетъ и залпомъ выпиваетъ четыре рюмки рому. Затѣмъ приходитъ очередь удивляться Помидорову: Брызгаловъ и Дурьяновъ- Дурьянъ, какъ люди бывалые, требуютъ себѣ закусить ракушекъ, начиненныхъ чеснокомъ и фисташками, «каменныхъ» устрицъ феноменальной величины, рыбы «морю» и рагу изъ кроличьихъ лапокъ.
Теноръ и художникъ ѣдятъ и похваливаваютъ. Помидоровъ бранится и отплевывается.
Послѣ завтрака (платилъ, конечно, за всѣхъ Помидоровъ) друзья ѣдутъ въ «билліардную академію» знаменитаго билльярдиста m-ieur Виньо.
Тамъ предстоитъ турниръ между Виньо и американцемъ Уайтъ-Джонсономъ. Помидоровъ желаетъ «показать себя» и держитъ «маза» за американца, выкинувъ на столъ 500 франковъ.
Виньо беретъ всю партію карамболями «съ шара», не сдѣлавъ даже ни одного кикса.
Помидоровъ ругается «по-русски» и выходитъ изъ «академіи», а за нимъ и его прихлебатели.
— Довольно пищи для тѣла, надо взять порцію пищи для души! говоритъ Брызгаловъ и предлагаетъ отправиться на выставку «независимыхъ», горя нетерпѣніемъ показать друзьямъ свой «шедевръ»...
Фіакръ быстро довозитъ ихъ до Марсоваго поля, гдѣ въ бывшемъ помѣщеніи «кавалерійскихъ конюшенъ» пріютилась выставка независимыхъ артистовъ, выступившихъ подъ девизомъ: «ни жюри—ни наградъ» .
Публики немного; эти «немногіе» весело улыбаются, а передъ нѣкоторыми картинами громко смѣются.
Послѣ осмотра нѣсколькихъ картинъ наша группа подходитъ къ картинѣ Брызгалова, около которой хохочутъ до слезъ три господина и двѣ дамы. Дурьяновъ-Дурьянъ и Помидоровъ выпучиваютъ глаза на картину, недоумѣло взглядываютъ на Брызгалова и... покатываются со смѣху.
— Чего гогочете? Ни аза не понимаютъ въ искусствѣ и смѣются... недовольно бормочетъ оскорбленный до глубины души «артистъ».
Картина изображаетъ ярко-голубое море. Прямо къ полотну картины приклеена рыба изъ папье-маше, раскрашенная въ радужные цвѣта. По объясненію Брызгалова, все это аллегорически изображаетъ «жизнь человѣ
ческую въ океанѣ житейскаго моря»...
Прямо съ выставки пріятели отправляются отдохнуть въ «кабачокъ смерти», гдѣ гарсонъ, одѣтый чортомъ, приноситъ Дурьянову-Дурьяну «укрѣпителя», а другимъ «бокъ» и «мизагранъ». Помидоровъ «расходится», беретъ фіакръ и везетъ друзей обѣдать на Итальянскій бульваръ въ «Англійскій ресторанъ», откуда вся компанія отправляется въ «Casino de Paris».
На сценѣ, освѣщенной электричествомъ, то и дѣло мѣняются пѣвицы, пѣвцы, танцоры и жонглеры.
Помидоровъ даже вздыхаетъ... хорошо, молъ, у Омона въ Москвѣ, но здѣсь «въ безпримѣръ» лучше.
M-lle Дюйте Санфасонъ, вся затянутая въ трико, приводитъ Помидорова въ такой азартъ, что онъ вскакиваетъ на стулъ и кричитъ на всю залу.
— Же сюи аншанте! шарманъ! шарманъ!.. ишь, иродъ, важно представляетъ!
Въ три часа ночи наши пріятели, обнявшись, возвращаются домой, предвкушая такую же жизнь и на будущее время, пока у Помидорова хватитъ денегъ на «укрѣпленіе торговыхъ узъ съ дружественной націей»...
Виконтъ-де-Жакъ.
Парижъ, августъ 1895 г.