Эрих Голлербах и культурное наследие
В рамках рубрики «Ревизия» «Электронекрасовка» делает тематические обзоры оцифрованных изданий. В очередном выпуске — ревизия работ искусствоведа, литературоведа, критика и библиографа Эриха Голлербаха, оставившего большое научное наследие в области истории и теории литературы и изобразительного искусства. Голлербах занимался музейной работой, составлял выставочные каталоги, специализированные справочные и библиографические издания, писал исследования о литературной иконографии, лирические эссе, поэзию, литературоведческие статьи, выступал с лекциями и докладами.
«Рисунки М. Добужинского»
1923 год
Монография о «мирискуснике» Мстиславе Добужинском, в которой Эрих Голлербах прослеживает творческий путь художника, анализирует стилистическое разнообразие его работ и пытается определить технические и психологические основы творчества Добужинского.
Со свойственной ему обстоятельностью автор приводит не только список литературы о художнике, но и перечень работ с названиями и собственниками.
«О старых мастерах нам известно сравнительно мало, само время ограничивает наше любопытство, и нам приходится судить об их произведениях, имея очень смутное представление о личности автора. Личность художника облегчает нам понимание его произведений. Оттого так пленяет современное искусство, сильное двуединой властью психологической правды и творческой изобретательности.
Художник, которому посвящена эта монография, сумел в своих произведениях воплотить дух современности с покоряющей и незабываемой выразительностью.
<...>
Добужинский примыкает то к одному, то к другому течению, повинуясь зову творческих сил. Не желая ограничивать себя узкой односторонностью, не вынося специализации, Добужинский скорее готов выслушивать упреки в дилетантизме, чем в монотонности.
Раздвоенность художественного вкуса Добужинского ведет к тому, что одни находят его холодным, тогда как другие считают страстным, одни усматривают в его произведениях акмеистическую четкость и холодность «парнасца», другие восхищаются его лиризмом и романтикой. Двойственность Добужинского сказывается не только в течении, но и в темах его произведений. В нем красноречиво сочетаются стариннобарские вкусы и ретроспективная мечтательность с современно-демократическим строем мыслей».
«Графика Б.М. Кустодиева»
1929 год
В работе о графическом наследии Бориса Кустодиева Эрих Голлербах описывает присущие художнику стилистические приемы, противопоставляя его натуралистические рисунки декоративной стилизованной графике «мирискусников» и находя общие корни у его графики и живописи. Кроме того, Голлербах пишет об истории сотрудничества Кустодиева с Госиздатом и приводит воспоминания современников о его творческом процессе.
«Своеобразное выражение русской национальности, изображение народных типов, деревенского и провинциально-городского быта, старая, уходящая Русь и новая — страна Советских республик, — все это в равной мере относится и к живописи, и к графике Кустодиева.
<...>
Можно по-разному изучать старый быт, старую Россию: о ней говорят исторические документы, памятники быта, художественная литература. Но особенно убедительно говорит о ней жанровое искусство, картины и зарисовки быта. Это не протоколы прошлого, но, при всей своей стилизованности, кустодиевская Русь больше говорит уму и сердцу, чем все архивные справки, вместе взятые. Народные празднества, традиционные гуляния, широкая масленица с тройками, с балаганами; утопающие в зелени глухие городки, дома с голубятнями, старые флигеля, палисадники; пестрые базары, людская толчея, груды разных разностей, — историко-бытовая ценность этих вещей равняется кермессам Тенирса, банкетам Франца Хальса, празднествам Ватто».
«Современная обложка»
1927 год
Очерк, сопровождающий подборку книжных обложек 1920-х годов и описывающий явления, наиболее типичные для их художественного облика.
«В изобразительном искусстве существует, как и во всякой иной области творчества, разделение труда: обложка есть такая же графическая специальность, как хирургия или гинекология — специальности медицинские. Чтобы уяснить себе характер и масштаб этой специальности, нужно рассматривать книжную обложку в связи и сочетании ее с другими видами графики. В судьбе современной обложки многое зависит от того «окружения», в каком она живет и развивается. Это — одна сторона вопроса. Другая сторона, внутренняя, «интимная» и чисто профессиональная, зависит от бесчисленных модификаций шрифта, определяющих той или иной своей формой (приобретающей у некоторых мастеров весьма устойчивый характер) графический почерк данного художника».
«Советская графика»
1938 год
Обзор и характеристика советской графики, двадцатилетняя история ее развития с перечислением как сильных, так и слабых сторон.
Эрих Голлербах рассказывает о разновидностях графики и ее техниках, показывает разнообразие приемов и тем; касается новых веяний не только в области художественного оформления книги, но и в искусстве плаката, официальной и промышленной графике. Он также формулирует новые задачи советской графики и отмечает важность ее роли в общем процессе культурной революции.
«В торгово-промышленном плакате еще очень сильно подражание
иностранным образцам, в нем не видно самостоятельной художественной мысли. Все еще не изжит предрассудок, проводящий грань между «большим» искусством и «малым»; бытовая, «прикладная», графика находится на положении «падчерицы». Художники-графики больше возмущаются обилием пошлости и безвкусицы в оформлении предметов широкого потребления, в этикетах парфюмерных и кондитерских товаров, чем активно участвуют в устранении этих недостатков. На очереди стоит вопрос о преодолении тех, оставшихся в наследство от старого режима, шаблонов мещанской «эстетики», которые еще сохранились в производстве «ширпотреба».
Проблема создания художественной торговой марки для многочисленных предприятий советской торговли, проблема оформления канцелярских и писчебумажных принадлежностей, ликвидация безвкусных и слащавых этикеток, замена их новыми, высококачественными образцами и т.д. — все это требует участия художников-графиков в промышленности».
«Государственный фарфоровый завод и художники»
«Русское искусство». № 2–3. 1923
Статья о создании нового стиля в прикладном искусстве и возвращении к мотивам национальной кустарной керамики, в которой Эрих Голлербах анализирует особенности росписи и цвета, а также обозревает творчество ведущих художников завода.
Особое внимание уделено Сергею Чехонину, анализу его стилистики и работам керамистов «Чехонинской школы».
«Современный фарфор свидетельствует о том, что художественное творчество существует для радости, для любования. Наряду с этим, художники-керамисты сумели отразить и быт наших дней: пролетариат в ореоле героизма, пролетарская идеология, ее лозунги и устремления стали доминирующей темой росписи фарфора; в этом смысле можно говорить о появлении особого пролетарского стиля в фарфоре.
<...>
Будем надеяться, что, с постепенным удешевлением материалов и производства, изделия Фарфорового Завода станут доступны самому широкому кругу покупателей. Возрождение русской художественной промышленности не за горами и если в трудные годы нужды и лишений художники-керамисты сумели создать столько исключительно талантливых и оригинальных произведений, то, несомненно, с улучшением общих условий художественного труда мы вправе ожидать от них еще более высоких и совершенных достижений».
«Политико-сатирическая графика 1905 года» и справочный раздел «Художники, участвовавшие в сатирических журналах 1905–1906 гг.»
«Русская сатира первой революции: 1905–1906». 1925 год
В этом очерке Эрих Голлербах прослеживает историю русского юмористического рисунка до 1905 года и находит корни революционной карикатуры; описывает ее стиль и особенности, выделяет наиболее значимых художников и самые популярные приемы — с приведением конкретных примеров и искусствоведческим анализом.
«Популярные картины больших художников нередко служили исходным моментом для композиции карикатур. Этот прием, который можно считать каноническим, обозначим условно, как прием «замены». Особенно часто такими объектами сатирической замены являлись картины И.Е. Репина. Укажем для примера на карикатуру (неизвестного автора) «Сенновцы составляют прокламацию» (на мотив картины Репина «Запорожцы»), напечатанную в журнале «Зритель»... Такую же замену применил В.С. Сварог в жутком рисунке — «Какой простор» ! (с картины Репина), где изображена площадь, усеянная трупами, над которыми стоят в патетической позе бюрократ и скелет...
Аналогичный прием находим в журнале «Заноза» (№ 8), где изображена пародия на картину Репина «Не ждали»: в дверях стоит пристав, за ним околоточный, за плечом которого виден сыщик. За столом сидит группа молодых революционеров, встревоженных неожиданным появлением незваных гостей. Рисунок этот, как и другие иллюстрации «Занозы», с технической стороны весьма слаб.
Другая картина Репина «Николай-Чудотворец» нашла отражение на страницах журнала «Сигнал»... Здесь в роли палача изображен Витте, занесший меч над приговоренным к казни, а в роли чудотворца — молодой рабочий, останавливающий руку палача».
«Проблемы конструктивизма в их отношении к искусству»
«Конструкция архитектурных и машинных форм». 1931 год
Вступительная статья Эриха Голлербаха к работе архитектора Якова Чернихова посвящена новым формам изобразительного искусства и их задачам. Он напоминает: поскольку индустриально-техническая основа жизни влияет на творческое сознание художника, возвращаться к изжитым примитивным формам неправильно и контрпродуктивно — нужно идти вперед и вдохновляться новым миром. Голлербах указывает, что до этой книги не существовало ни одного исследования, специально посвященного вопросам конструктивизма, что во многом естественно, ведь само явление еще толком не оформилось — и это значит, что писать о нем должны не историки искусства и критики, а сами художники и инженеры.
«Искусство может сделаться в известной степени инженерией. От былого бесцельного украшательства, от беспринципного, оторванного от жизни эстетизма оно должно перейти к практически-полезному существованию…
<...>
Книга эта является как бы увертюрой к систематическому и планомерному изучению конструктивизма, которым у нас обычно увлекаются спорадически, без научно-исследовательского углубления в проблемы конструктивистического искусства».
«В.В. Розанов как историк искусства и коллекционер»
«Среди коллекционеров». № 2. 1922
Анализ деятельности философа Василия Розанова как нумизмата, библиофила и историка искусства, а также обзор его статей на данные темы.
«Целая энциклопедия современного искусства! И это вовсе не фельетоны в духе Дорошевича — Амфитеатрова, с их порханием по верхушкам вопросов и злободневным зубоскальством, а внимательные, вдумчивые характеристики, оживленные пафосом впечатлительного импрессионизма. Особенно удавался Розанову анализ художников, которые были ему в известной мере конгениальны (хотя бы одним «уголком души»), как, например, Нестеров, Трубецкой, Голубкина.
А сколько статей и заметок Розанова, раскиданных по газетам и журналам, затеряно, забыто... Воскресить их, собрать воедино и при первой возможности издать — это священный долг его литературных друзей и, прежде всего, его душеприказчика, П.А. Флоренского».
«Выставка русского бытового портрета»
«Среди коллекционеров». № 2. 1922
Заметка о подготовке выставки в Русском музее и краткий обзор представленных на ней картин.
«Основным принципом выбора экспонируемых портретов было их бытовое значение, характерность их для той эпохи, к которой они относятся. Чисто художественная ценность картин отступила в данном случае на задний план, не играла никакой определяющей роли. Поэтому, не удивительно, что среди собранных на выставке картин встречаются произведения очень плохие в смысле живописи, рыночные копии и пр. Их немного, и с ними приходится мириться, так как при всем своем несовершенстве они драгоценны в бытовом отношении. Костюмы, прически, головные уборы, ордена, серьги, ожерелья, диадемы и прочие мелочи туалета, — вот что наиболее любопытно, с точки зрения быта, в старинных портретах. Немалое значение имеет также обстановка, фон, аксессуары. Так, например, на выставке есть портрет неизвестной дамы, изображенной сидящею в комнате, двери которой открыты в соседние комнаты: перед нами анфилада эпохи Empire, стильный бытовой intérieur. Есть семейная группа, изображенная на фоне парка. Есть дама, играющая на рояле; вельможа, работающий за письменным столом; другой вельможа — в санях, запряженных орловским рысаком; многолюдный пикник на сенокосе...».
«Открытие Историко-бытового отдела Русского музея»
«Среди коллекционеров». № 11–12. 1923
Очерк об открытии нового отдела Русского музея. Эрих Голлербах рассказывает краткую историю становления отдела, излагает основы его рабочей программы, перечисляет источники фондов и пути пополнения коллекций, описывает первую проведенную выставку.
«Перед Историко-бытовым отделом стоит огромная задача: ему надлежит изучить русскую материальную культуру от древнейших времен до настоящих дней. Осуществление этой задачи требует многих лет упорной и разносторонней работы. Пока же наиболее доступной областью изысканий являются памятники городского дворянского быта. Этим не исключается необходимость изучения со временем и других слоев населения — крестьянского, рабочего, мещанского, купеческого быта, духовенства и военного сословия. Бытовые особенности этих сословий представлены в этнографическом отделе Русского музея и в некоторых других музеях далеко не исчерпывающе и, главное, без соблюдения исторической связи форм. Как при собирании материала, так и при экспозиции его, Историко-бытовой отдел имеет в виду представить не только развитие отдельных элементов быта, но и взаимную их связь в законченных комплексах».
«Автолитографии Г.С. Верейского»
«Среди коллекционеров». № 7–8. 1922
В статье, приуроченной к выходу альбома автолитографий «Портреты русских художников», Эрих Голлербах прослеживает творческий путь Георгия Верейского, анализирует графический стиль художника, определяет истоки его творческого метода и отмечает, что это издание ценно не только в художественном, но и в иконографическом плане.
«Любители пряностей и психологических экспериментов будут разочарованы, перелистав серию автолитографий Верейского: в них нет никаких вычур и претензий. Просто и спокойно передает художник мягкими, бархатистыми штрихами литографского карандаша живые, полные органической, а не театральной экспрессии, образы. <...>
<...>
В эпоху оскудения портретного мастерства — Верейский явление примечательное, заслуживающее особенного внимания».
«Ленинград в литографиях В.М. Конашевича»
«Ленинград. Новые пейзажи. 1917–1932». 1932 год
В комментарии к серии автолитографий Владимира Конашевича Эрих Голлербах отмечает новый подход художника к изображению города и необычное видение, а также анализирует присущие его творчеству стилистические приемы.
«Альбом рисунков В.М. Конашевича является не «отчетом» о ленинградском строительстве, но циклом «избранных произведений», сборником архитектурных пейзажей. Его тематическое оправдание в том, что он показывает не столько раз изображенный старый Петербург, а именно Новый Ленинград. Здесь нет ни тени трагической меланхолии, нет элегического любования стариной, типичного для представителей «Мира Искусства». Художник не идеализирует изображаемый им город и не «эстетствует»: он дает документальные зарисовки новых явлений, фиксирует те небывалые черты в лице города, которые сделали это прекрасное лицо моложе и радостнее.
Не только с новой точки зрения, в новом аспекте показывает нам художник Ленинград: он повествует совсем иными словами, не похожими на велеречивые «оды» его многочисленных предшественников, апологетов «императорского Петербурга».
Рецензия на книгу М. Шагинян «История искусства»
«Среди коллекционеров». № 7–8. 1922Жесткий критический отзыв, в котором Эрих Голлербах проходится по всем недостаткам работы Мариэтты Шагинян.
«Бесстрашно и прямолинейно излагает автор в конспективной форме историю искусства в первобытном мире, у инков и ацтеков, в Египте, Ассирии и Вавилоне, в Израиле, Индии и Иране, не смущаясь трудностью темы и обширностью материала. Всю историю Египта автор укладывает в 27 строк; религии египтян, столь важной для понимания их искусства, уделено 11 строк и т.д. Такой лаконизм отчасти оправдывается размерами книги, но неизвестно, чем можно оправдать «легкость в мыслях необычайную».
<...>
«История искусства» — название очень обязывающее и ответственное. В применении к брошюре Шагинян оно звучит курьезно».
«К вопросу о Детскосельских Дворцах-Музеях»
«Аргонавты». № 1. 1923
Заметка, в которой Эрих Голлербах по просьбе читателей освещает состояние музеев Детского Села и рассказывает о недостатках в их работе: например, некоторые сотрудники музеев сознательно препятствуют проведению экскурсий.
«Таким образом, я считаю возможным присоединиться к протесту, помещенному в газете «Последние Новости», и знаю, что в этом протесте я не одинок. Люди, причастные к искусству и заинтересованные в развитии научного музеестроительства, не могут равнодушно относиться к бюрократическому самоуправству «хозяина» Детскосельских Дворцов. Культурно-просветительная работа, столь заботливо поощряемая в Советской России, не должна встречать на своем пути бессмысленных тормозов. Дворцы-Музеи — народное достояние, к которому надлежит относиться любовно и бережно».
А.А. Сидоров, «Голлербах Э. «Детскосельские дворцы-музеи и парки»
«Среди коллекционеров». № 9. 1922Рецензия на путеводитель Эриха Голлербаха по Детскому Селу, в которой отмечаются его высокая эрудиция и просветительский талант, а также точность и простота языка. Впрочем, не обошлось и без критических замечаний.
«Ничем, кроме привета самого радушного, нельзя встретить новую книгу неутомимого Э.Ф. Голлербаха. Путеводитель всегда в каком-то смысле — самая нужная из всех книг по искусству. Детское Село — музей самодержавия — в путеводителе нуждается преимущественно. Его автор должен быть особо тактичен в объяснении. Одной эрудиции мало для того, чтобы сделать приемлемым сквозь красоту памятник прошлого; вот почему особенно радует предисловие Э.Ф. Голлербаха, где учтена современность с ее жесткими требованиями и где столь ясно подчеркнуты великая роль искусства и музея в деле строительства новой культуры».
С.И.,«Портретная живопись»
«Жизнь искусства». № 24. 1923Краткий негативный отзыв на работу Эриха Голлербаха «Портретная живопись в России. XVIII век».
«В книге Голлербаха о ней [борьбе унаследованных от живописи художественных навыков и методов и присущего русским здорового реализма] нет и намека, ибо в книге этой, точнее в первой части ее, в портрете, вообще нет истории, как связного хода эволюции, а даются лишь исторические сведения каталожного характера об отдельных лицах. <...> Составлен текст небрежно... <...> Проскальзывает пристрастие к мистике...»
***
Больше про книги и интересные находки вы найдете в telegram-канале «Электронекрасовка» (@electronekrasovka) и в нашем паблике «ВКонтакте». Подписывайтесь!
Подготовила Анна Загребина